Не обошлось также без подчеркивания негативного влияния западноевропейцев на ход отечественной истории, особенно, начиная с Романовых, тем более историков, приехавших в XVIII в. из-за рубежа. В построениях о подделке при Петре I Радзивилловской летописи, не говоря уже об описании деятельности академика Г.-Ф. Миллера как архивиста в книжке Н. И. Ходаковского[67], повторяется даже терминология литературы времени борьбы с так называемым «космополитизмом» в исторической науке на рубеже 40—50-х годов XX в.
У последышей взглядов сочинителей НХ обнаруживаются и откровенно антисемитские рассуждения: так, в книге И. Давиденко о том, какими инструментами и каким способом были изготовлены памятники материальной культуры, якобы выдаваемые за древние, оказалась подглавка «Ложный маяк «лейтенант Шмидт»», где утверждается, будто главной задачей одесситов в 1905–1906 гг. было создание «интеллигентствующими умниками» «Иудейского царства на юге России»[68]. И потому особенно удачной кажется пародийное сочинение Кира Булычева, обыгрывающего методику этимологических упражнений создателей НХ, используя «еврейскую» тему[69].
Показательно, что верхняя хронологическая граница рас-суждений сочинителей НХ о смещении дат и территорий не переходит рубежа XVII и XVIII вв. Как установили социологи, лишь о периоде с XVIII в. сформировались относительно устойчивые понятия об «исторических» личностях России и сферах их деятельности во времени и в пространстве (для более раннего периода, в виде исключения запомнились лишь некоторые государи и полководцы)[70]. О последних трех столетиях российской истории сложились уже более конкретные социокультурные и визуальные представления — сформировались они, правда, не из учебников (и вообще сочинений историков), а по произведениям художественной литературы (Фонвизина, Радищева, «Капитанской дочки» Пушкина) и от знакомства (реального или визуального, с телеэкрана) с архитектурными памятниками XVIII в., портретной живописью, кинофильмами об этом.
Психологами выяснено уже, что люди гуманитарного склада и инженерно-математического по-разному воспринимают образность мира настоящего и прошлого; имеются у них различия и в стиле «исторической памяти». Конечно, известны исключения — чертами гуманитарного «видения» был одарен не только И. Г. Петровский, но и математики-академики П. С. Александров и А. Н. Колмогоров: творцами художеств и науки были великие Леонардо и Гёте. А как ярко художественно, сколь образным языком написаны некоторые труды ученых негуманитариев, основанные на строгой логике научных доказательств, но предназначенные в том числе для широкой публики!
