.
Важнейшая функция всех жизненных форм на Земле заключается в стремлении к продолжению себя в потомстве. Этот всеобщий биологический закон, определяющий непрерывность существования видов, относится и к человеческому обществу. Реализация этой задачи в биологическом плане связана прежде всего с воспроизводством потомства, питанием родителей и подрастающего поколения. Для этого человеку всегда была необходима определенная территория Земли, откуда он черпал природные ресурсы главным образом для производства материальных благ.
Для кочевников-скотоводов, как уже говорилось, такая территория должна была быть гораздо большей по сравнению с территорией племен и народов, развивавших иные типы хозяйства. Это обстоятельство оказывало определенное влияние на социальную структуру кочевого общества. Все это вело к политической нестабильности в степной зоне и к «выплескивавшимся» за ее пределы нашествиям.
Конечно, не нужно впадать в крайность, биологизируя процессы, имеющие ярко выраженную социальную окраску. По этому пути идут те, кто пытается сравнить прослеживаемые в истории подъемы и спады в развитии отдельных народов с эволюцией индивидуального живого организма, ограниченной схемой «рождение — расцвет — плодоношение — смерть». Так рассуждал, например, знаменитый арабский писатель, историк и мыслитель Ибн Хальдун (1332–1406) — современник эпохи Куликовской битвы. «Государства, как и люди, — писал он, — имеют собственную жизнь. Они развиваются, достигают зрелого возраста, а потом начинают идти к упадку. Эти превращения совершаются не по произволу людей, а по объективным причинам. Каждое государство несет в себе неизбежные причины своего развития и падения»[91].
В конце XVII века наш великий соотечественник — писатель, поэт и историк Н. М. Карамзин, путешествуя по Западной Европе, писал по этому поводу следующее: «Наблюдайте движения природы, читайте историю народов в Сирии, в Египте, в Греции — и скажите, чего ожидать невозможно? Все возвышается или упадает: народы земные подобны цветам весенним; они увядают в свое время — придет странник, который удивлялся некогда красоте их; придет на то место, где цвели они… и печальный мох представится глазам его… Одно утешает меня — то, что с падением народов не упадает весь род человеческий: одни уступают место другим, и если запустеет Европа, то в середине Африки или в Канаде процветут новые политические объединения, процветут наука, искусство и художества»
