А легенды о рыцарях круглого стола называют в Англии раннего средневековья три с лишним десятка самостоятельных королей.
Но в большинстве случаев эти многочисленные границы сами по себе оказались не в состоянии всерьез ни помочь, ни помешать образованию новых народов или распаду старых. Мы не знаем народа авиньонцев, и в Голландии живут не испанцы.
Не препятствовали обычно средневековые границы ни связям религиозным, ни связям политическим. Английские католики обращаются за помощью к Испании, то же делают католики Франции во время религиозных войн. В протестантской армии будущего Генриха IV рядом с французами дрались немецкие протестанты. Под лозунгом защиты протестантизма во время Тридцатилетней войны XVII века был призван немецкими феодалами-лютеранами для борьбы с католическим императором шведский король.
Французский рыцарь без колебаний служит английскому королю, если живет в его французских владениях. Мало того, аристократы того времени вообще часто не склонны придавать серьезное значение своей принадлежности к тому или иному народу. Рыцари становятся вассалами того государя, который дает им поместье. До XVI века русские князья и бояре уверены в своем «праве отъезда» на службу от одного государя к другому, и не считают изменой переход со службы Москве на литовскую и наоборот.
Дядя матери Ивана Грозного, князь Михаил Львович Глинский, «…доблестный рыцарь служил своей саблей курфюрсту Альберту, императору Максимилиану, великому князю Василию: всем, кто мог хорошо заплатить за труды полководца. Живал в Вене, Италии, Испании. Какие города, ландшафты! Какие женщины! „Инезилья, у сердца храню твой цветок…“ Хотите по-французски, пан? Можно по-французски. По-немецки? Проше пане. Ругаться — на всех языках Европы и по-турецки…
К Василию Ивановичу он переметнулся из Литвы, поссорившись с Сигизмундом. Почему он поссорился с Сигизмундом? Тот отказался выдать ему голову врага пана Заберезского. Михаил Львович взял семьсот конных воинов и пошел с ними в Гродно, где жил Заберезский. Ночью они окружили усадьбу, и двое наемников, немец и турок, ворвались к Заберезскому в спальню и отрубили ему голову. И четыре мили несли на древке эту голову перед Михаилом Львовичем, когда он с торжеством возвращался домой.
Торжество-то торжество, но Сигизмунд рассердился, и литовские паны стали собирать людей и точить оружие на Михаила Львовича. Он послал своих ратников с ними рубиться, а сам с братьями, чадами, домочадцами, прихлебателями бежал в Россию. Но Василий Иванович, проявив ласку, не проявил щедрости: дал Михаилу Львовичу для кормления Медынь и Малый Ярославец. А Михаил Львович не хотел Медынь и Малый Ярославец, а хотел Смоленск. Обидевшись, он побежал обратно в Литву, к Сигизмунду…»
