Возможности для упрочения политического влияния Древней Руси были более реальными в тех частях региона, где оно могло подкрепляться интересами местной знати. У народов Восточной Прибалтики, где процесс становления классового общества проходил более быстрыми темпами, сильнее сказывались социальные противоречия. Это заставляло еще не окрепшие политические верхи общества искать поддержку своей власти на стороне. Кроме того, шла борьба за власть между отдельными кланами прибалтийских нобилей. Нестабильными были также отношения между разными народами региона, что часто приводило к вооруженным столкновениям. Все названные обстоятельства вынуждали местную аристократию мириться с зависимостью от Руси и рассматривать опору на русские княжества и земли как гарантию внутренней и внешней стабильности в подвластных этой власти землях.
Подобные взаимоотношения с Русью сложились у ливов, латгалов, возможно, у жителей некоторых восточнолитовских областей. В XII в. сбор русской дани находился здесь, по-видимому, в руках самих нобилей, что предохраняло их земли от ежегодных походов русских дружин, сопровождавшихся естественным в таких случаях ущербом для хозяйства местного населения. К тому же, собирая дань, местные нобили, надо полагать, не забывали собственных интересов, оставляя себе часть собранного. В результате укреплялось экономическое и политическое положение и самой прибалтийской аристократии, а также ускорялся процесс образования государственных институтов у этих народов. В таких политических условиях сложились вассальные Полоцку раннефеодальные латгальские княжества Кукенойс и Герцике, что, однако, не дает основания считать их русскими государственными образованиями [Аунс 1982; Назарова 1982 (a): 95; 1986: 177–184; 1995 (а): 182–193; Латгалы 1999: 50–54].
Более сложными были отношения Руси с другими народами Восточной Прибалтики. Новгородцам, судя по всему, не удалось достичь взаимопонимания с эстонской социальной верхушкой. В 1030 г. русские дружины заняли эстонское укрепление на месте современного Тарту и построили русскую крепость Юрьев. Не без участия некоторых эстонских нобилей была установлена административная власть Новгорода над восточной эстонской землей Уганди, где находились Юрьев (Тарту) и Медвежья голова (Отепя), и южной землей Сакала (сосолы — в русских летописях). Но эта власть кончилась уже через 30 лет — после восстания сосолов, поддержанного в земле Уганди.
