представлением,
его версией прошлого, результатом
его догадок, пусть даже гениальных, но вовсе не адекватной картиной действительности. В естественных науках такое представление также имеет место, но вовсе не претендует на истинность и называется моделью. Как ни трудно согласиться с подобным утверждением многим гуманитариям, во многих случаях, если не в большей части, когда мы имеем дело с фактами и их интерпретацией в традиционной истории, перед нами вовсе не реальная жизнь прошлого, но лишь ее модель.
Отдельный факт может быть сомнителен. В естественных науках возможность его использования появляется лишь с проверкой. Иными словами, в естественных науках любой факт нуждается в комментариях, т. е. в согласовании с другими фактами. Хорошо, когда такое согласование возможно. А если нет? Тогда положение может спасти массовость однотипных фактов. Когда мы имеем ряд однотипных фактов, вообще ряд фактов, "выпадение" одного из них (того, который нельзя прокомментировать) не влияет на понимание общего хода событий, смысла, "пружин" движения. В естественных науках не принято приводить все известные по данному поводу факты. Принято привести один и сказать: остальные подобны или нет фактов, свидетельствующих о противоположном. Если же такие факты есть, то вот их приведение обязательно.
Если фактов мало, они могут быть "проверены" сведениями из других областей знаний. Нередко одного косвенного свидетельства недостаточно для вывода о высокой вероятности процесса, явления или события. Новые косвенные свидетельства могут быть истолкованы по-разному, тогда высокую роль играет их совокупность. Необходимо "увидеть" и на конкретных фактах показать вероятность того или иного процесса, явления или события. Если нет стопроцентной уверенности (т. е. того, что по смыслу является фактом), можно и нужно говорить о низкой (< 50 %) вероятности, о вполне реальной возможности (50 %), о высокой (> 50–80 %) вероятности. Конечно, при таком подходе мы не будем иметь яркой (как в мозаике, сложенной из отдельных ярких камней — фактов) картины, а получим как бы смазанную импрессионистскую картину прошлого, но — достоверную. Как не может быть неизменной картина мира, созданная нашими знаниями, так и не может быть неизменной историческая панорама. Она может и должна меняться. Нет истины на все времена, но есть пути приближения к ней. И лучше иметь размытую картину прошлого, но реальную, чем яркую и детально прописанную, но мифологическую.
