Принц не считал дроттинов такими уж опасными. В стране было три главных храма, имеющих в каждом хераде малые храмы, постоянно соперничающие между собой за внимание прихожан и их денежки. Королевская власть в эти закулисные игры не вмешивалась. Как и храмовники не лезли в управление страной. Принц твердо знал — никто из них не будет рисковать своим теплым насиженным местечком.
Пропустив слова отца мимо ушей, показал пальцем на стену и отступил.
— А сам открыть не сможешь? — король не удержался от завистливого ехидства.
Торрен безразлично повел широкими плечами.
— Нет. Я же не колдун. И ключа у меня нет. Тайного слова я тоже не знаю.
— Хорошо. — Король медленно, чтоб наследник запомнил, прочертил на стене какое-то странное слово, скорее даже знак. — Королева Лусия, вернее, сопровождавшие ее зодчие, построили наш дворец по образу и подобию королевского дворца в Терминусе. И в нем полно секретных ходов и тайников. Есть старинная карта, но в ней нет и половины всех дворцовых секретов. Видимо, кроме нее, была еще одна, ныне утерянная.
Он надавил ладонью на чуть заметно выступающий сбоку камень, повернул его направо, и в стене открылась небольшая бронзовая дверца. На дверце король нажал на едва видимые знаки в определенном порядке и потянул за резной завиток. За бесшумно открывшейся дверцей лежала старая ветхая рукопись, рядом с ней более новый свиток.
— Вот этот манускрипт, — Леран указал Торрену на пожелтевший пергамент. — Но он очень стар и может рассыпаться от одного прикосновения, поэтому я в свое время приказал с огромными предосторожностями переписать его на новый пергамент. Переписчик делал это в одиночестве, потом его пришлось казнить, чтоб он никому не смог передать то, что прочел. — Король бережно вынул из тайника туго скрученный более новый текст, подал сыну. — Возьми его.
Наследник с интересом взял пергамент и развернул длинный свиток. Проследил витиеватую запись до конца, нервно притопнул ногой.
— Многовато написано! — он сморщил нос. — И все это мне придется читать самому? Эту вычурную вязь?
— Однозначно самому! — король разделял нелюбовь сына к чтению, но повиновался своему нелегкому долгу. — Думаешь, мне нравилось обрекать на смерть ни в чем не повинного человека только потому, что тот был вынужден прикоснуться к королевской тайне? Долг есть долг. Знать о том, что здесь написано, посторонним незачем.
Торрен еще раз прикинул непомерную длину свитка. Представив, сколько времени зазря уйдет на разбор выписанных старинной вязью букв, попытался отвертеться от этого нудного занятия:
