Чертыхнувшись, я выключил фонарик и ждал пока глаза привыкнут к темноте ночи. Растопырил уши во все стороны и прислушивался к каждому подозрительному шороху. Каждый хруст, каждый порыв ветра заставлял меня холодеть и крепче сжимать ветку, молясь, чтобы ноги от страха не подкосились и не соскользнули. Но страх, полностью подчинивший меня, не находил подтверждения. Никакого воя и рычания я больше не слышал. Внизу всё было тихо.
Вопреки моему желанию, мозг начал перебирать всех животных, о которых я знал, что они охотятся ночью и могут передвигаться по деревьям. Первым делом проклятое воображение нарисовало иссиня-чёрный облик пумы. Я точно знал, что этот хищник охотится в темноте, передвигается по деревьям и с лёгкостью может меня обнаружить. С большим трудом я удержался от того, чтобы снова не включить фонарик и осветить окружавшие меня деревья. Я попытался себя успокоить, настаивая, что пума вряд ли могла издавать такие звуки. Вой и рычание действительно очень напоминали волчьи, а те отродясь не лазали по деревьям. Такие размышления меня немного успокоили и я облегчённо выдохнул. А потом долго-долго смотрел вниз, всматриваясь в темноту и прислушиваясь к любому шороху. Через 20–30 самых ужасных минут в моей жизни мне удалось расслышать какое-то сопение и разобрать смутные тени. Но я был так напуган, что сомневался не показалось ли мне это. Не стал светить фонариком и, наверное, правильно сделал, так как ещё через несколько минут я уже отчётливо слышал рычание у самого дерева, на котором затаился. Внизу точно кто-то был. И этот кто-то, наверное, ловил носом воздух, изучая новый запах. Я слышал, как кто-то пыхтит, фыркает, разгребает и шуршит сухими ветками. И я был уверен, что это хищник, ибо только хищники охотятся ночью.
Я превратился в статую на ветке и боялся пошевелиться, опасаясь, что выдам себя неосторожным шорохом. Даже когда ноги затекли, я очень-очень медленно переставлял их, сопротивляясь боли и кусая губы. Хоть я никого так и не увидел внизу, был уверен, что там кто-то есть и не собирался никому доставаться на поздний ужин. Я крепко обнял ствол руками, сцепил зубы и не расслаблялся ни на секунду. Боялся лишь поддаться страху, отпустить руки и закончить таким образом свои мучения. Но сдаваться я не желал, несмотря на то, что где-то в глубине души трусливый голос нашёптывал, что это всё нереально. Что на самом деле я сплю и мне снится дурной сон. И чтобы проснуться, мне надо всего лишь отпустить руки. Это намного проще, чем стоять целую ночь на онемевших ногах и страдать. Но я не поддавался этому голосу и, даже когда странные звуки внизу прекратились, не сдвинулся с места. До боли в глазах всматриваясь в темноту, заметил как какие-то тени медленно растворяются между деревьями и похвалил себя за сообразительность и терпение. Кто бы это ни был — зубастый хищник или безобидное травоядное — я проявил предусмотрительность и избежал ненужной встречи…
