- Но ведь не всем даются языки, - возразил я.
Луи кивнул, соглашаясь.
- Маленечко таланта еще никому не помешало, молодой человек.
Этого товарища, да мне в помощь, когда мать заводила извечные монологи о лени. Ну не давался мне английский, хоть бей по голове хрестоматией русской литературы конца девятнадцатого века. Все эти «паст индефениты» с их длительными совершенными запутывали в конец. Зачем, скажите на милость, придумывать десятки времен, когда по факту существует только три: настоящее, будущее и прошлое. И простое это прошлое или длительное, кому какая разница? Это я еще молчу про таблицу глаголов, которым один умный человек дал верное определение – неправильные. В свое время «фогет», «фогот», «фоготенны» изрядно попортили жизнь, выйдя двойкой в четверти и сорванной поездкой в Питер.
Даже сосед Костян не оценил в полной мере моих страданий, процитировав самое главное правило в русском языке: был, есть, буду есть. Так себе шуточка, из разряда армейских. Впрочем, этой весной Костику выдалась незабываемая возможность пополнить кладезь юмора в казармах под Хабаровском.
- Да-сссс, - зашипел Луи, вырывая меня из плена воспоминаний. Взгляд его, долгий и внимательный, уставился в пространство над головой. Док долго шевелил губами, словно читал один ему видимый текст и, наконец, произнес: – сейчас мы погрузим вас в состояние глубокого сна, а когда вы придете в сознание, будете говорить на космо лучше, чем на родном. Это я вам обещаю, молодой человек.
Доктор ошибался. Очнувшись от забытья, я ни слова не понял из его бормотаний. Даже русские слова, легко узнаваемые по-отдельности, с трудом соединялись в логическую цепочку предложений.
Луи на все это безобразие лишь мотал седой головой, подолгу останавливая задумчивый взгляд на моем кадыке. Смотрел он дико, отчего начало закрадываться подозрение - еще одно движение и ловкие пальцы азиата сомкнуться кольцом вокруг шеи. Убьют, а после утилизируют останки неудавшегося эксперимента по методу профессора Малковича.
Кажется, я начал паниковать и дергаться в попытках подняться. Даже стал кричать, но тут на помощь доктору пришел ассистент – здоровый парень баскетбольного роста. Я попытался выразить свой страх и отчаяние, но так и не смог подобрать нужных слов, одни лишь жалостливые звуки. Ассистент одарил меня тоскливым взглядом, кивнул, а после взял один из проводков в длинные пальцы и свет померк.
Очнулся от тяжелой, пульсирующей боли в висках. Перед глазами ходили разноцветные круги и эллипсы, так что не сразу признал знакомую комнату в казарме. Только тогда я был один, а сейчас скорее чувствовал, чем видел, присутствие еще одного человека.
