Наконец, я с трудом открыл глаза и начал осматривать себя. Вроде бы цел и даже свободен.
Но это был уже не совсем я.
С удивлением мне пришлось осознать, что теперь у меня новое тело. Новый я был другого роста, меньшей комплекции, и, судя по всему, даже иного возраста. Внезапно в моей голове словно закрутился водоворот из иностранных слов, и только усилием воли я заставил себя продолжать думать на русском.
От всего этого меня начало подташнивать.
Хорошо, хоть дорога была на удивление ровной, — карету, где находился я и ещё один пассажир, почти не трясло. Грунтовку, по которой двигался наш экипаж, окружали возделанные поля, на которых работали люди. То тут, то там появлялись аккуратные домики в архитектурном стиле старой доброй Европы.
Лошади закончили взбираться на холм и остановились.
— Герр Гассман, Вена! Отсюда уже виден шпиль собора Святого Стефана! — раздался звонкий крик возницы, и я прекрасно понял, что он сказал, хотя ни слова по-русски не услышал.
Сидящий напротив меня мужчина лет сорока потянулся к окну.
Он выглянул наружу и, указывая рукой вперёд, торжественно произнёс:
— Посмотри! Посмотри же, Антонио, на этот великолепный город. Теперь он станет тебе родным, и здесь ты однажды обретёшь славу великого композитора!
Поскольку я сидел спиной по направлению движения, мне пришлось высунуть голову из кареты, чтобы увидеть то, на что указывал мой спутник. В своей предыдущей жизни я однажды посетил Австрию — как участник конкурса молодых музыкальных талантов. Поэтому мне без труда удалось узнать в открывшемся передо мной виде Вену прошлых веков. Но это город, в отличие от того, который я помнил, был идеален — в нём не было ничего лишнего, никакого современного уродства.
— Прекрасный вид! — с энтузиазмом отозвался я, даже не успев подумать о том, что отвечать надо все же не на русском. Но оказалось, что мне удавалось не только понимать иностранную речь, но и без труда говорить на другом языке. Я просто открывал рот, и слова, и фразы, вылетавшие из него, уже не нуждались в переводе.
Мой спутник похлопал меня по плечу:
— О да, мальчик мой, этот прекрасный вид — первая яркая картина твоего великого будущего! Обязательно найди хорошего пейзажиста, вернись с ним на этот холм, и пусть сделает рисунок на память об этом моменте! Ведь отсюда начинается твой путь! Говорю тебе, скоро вся Австрия только и будет делать, что говорить о музыкальном гении Антонио Сальери!
Сальери? Лишь в этот момент я отчетливо понял то, о чём не догадался, не успел спросить Брокера. О том человеке, которого я должен буду устранить!
