Рок с готовностью задрал руки:
– Больше не повторится. Извини, рыжуля. Кто знал, что ты против? Я же чую, – он резко подался вперёд, шумно вдыхая воздух у моих губ, – что тебе это не в новинку. А ведьмы, знаешь ли, очень по-разному используют фамильяров.
Я зло, резко и неаккуратно скрутила волосы в жгут и опустилась на корточки, подбирая осыпавшиеся к ногам шпильки.
– Чтобы больше никогда! – Какое счастье, что есть повод спрятать лицо: щёки вызывающе горели, и горели они точно не от возмущения. – Никогда, слышишь!
Демон присел рядом, подавая укатившуюся далеко заколку, заглянул своими фиолетовыми, искрящимися, заманивающими в Подземье глазами, кажется, в самую лару и проникновенно пообещал:
– Только если ты сама попросишь, кири ведьма.
Нам бы несдобровать: вчера матушка пожалела, впустила переночевать и не стала пытать расспросами и нравоучениями. Но утро – её время. За завтраком, нарочито медленно наливая в кружку молоко или нарезая свежеиспечённый хлеб, она обязательно выскажет всё, что думает о поведении дочери.
Поэтому я как взрослая серьёзная женщина, способная нести ответственность за свои решения, вылезала в окно.
Жирный кот Вениамин и Рок, уже в человеческом обличии, сидели на подоконнике и увлечённо наблюдали.
– Как думаешь, хотя бы до угла доползёт? – поинтересовался демон у кота, скептически глядя, как я балансирую на узеньком деревянном приступе под окошком.
– Мяу, – покачал головой Вениамин. Сам-то он путешествовал этим маршрутом не раз и не два на дню, но прекрасно знал, что хозяйка куда менее изящна.
Угол дома, рельефный и удобный, как лесенка, совсем близко: несколько шагов, тесно прижавшись к стене, и протянуть руку. Но ветер трепал юбку, ноги соскальзывали, а каблуки, казавшиеся самыми удобными на свете, ощущались как ходули.
– Мы обоими сердцами за тебя болеем! – подбодрил Рок.
– Мяу! – возмутился Веня. Он в сомнительной затее участвовать не желал.
– Толку с вас…
Туфелька поехала по влажной от росы деревяшке и едва не увлекла за собой и ногу, и её обладательницу. Я распласталась по стене, представляя себя бабочкой, птичкой или хотя бы мухой: любым существом, способным пережить унизительное падение со второго этажа и, главное, последующую мамину лекцию.
– Ничего, сейчас спущусь, будет твоя очередь. Вот тогда-то и похохочем!
Не успела я позлорадствовать, как демон, потрепав кота по загривку на прощание, поспешил присоединиться. Только, в отличие от меня, Рока не беспокоил ни узкий скользкий приступ, ни ветер, ни обувь, мало приспособленная к лазанию по стенам. Фамильяр небрежно опёрся одной рукой о стену, а вторую упёр в бедро:
