Ора Камила могла стерпеть многое: доказывая, что целиком и полностью посвятила жизнь Лунной жрице, она могла голодать неделями, истязать собственное тело розгами лишь слегка слабее, чем колотила учениц, могла часами впериваться взглядом в лунный диск и призывать милость богини. Не могла она лишь одного: стерпеть, что кому-то известны её грязные секреты.
– Охра-а-а-а-ана! – не вдаваясь в подробности, по-поросячьи взвизгнула она. – Схватить! Запереть! Охрана!
Дочери Лунной жрицы привыкли доверять оре больше, чем самой себе. Поэтому поступили, как и полагается изнеженным невинным девицам: с криками разбежались.
– Малышка, ну зачем же так сразу? – Демон игриво щёлкнул хвостом. – Мы вполне можем развлечься и втроём, верно, рыжуля?
Я машинально фыркнула на «рыжулю», но подбоченилась и подтвердила:
– Ора, коль скоро мы с вами обе не так невинны, как кажется, почему бы этим не воспользоваться? – И приобняла демона за пояс, позволив и его руке опуститься на мою талию.
Она испугалась. На самом деле испугалась. Её лицо, до того хоть и отмеченное годами, но ещё вполне миловидное, в мгновение ока стало похоже на печёное яблоко с трещиной рта на тонкой шкурке. Светлая, честная, идеальная… Она попятилась, но запуталась в белоснежной накидке и рухнула, испачкав полотно в грязи.
– Я заставлю вас заткнуться! Заставлю! Свиньи! – Она ползла назад, пытаясь одновременно обвинительно наставлять на нас перст. – Вы… Вы никому…
– Да мы и так никому, малышка. – Рок присел на корточки, точно предлагая помощь, но руки не подал, лишь показал острые зубы. – Разве нужно кому-то знать, что такая чудесная женщина…
– Охрана! Схватить их! Не слушать! Запереть! Я… Я… Они напали на меня, пытались убить!
Охранники, с трудом прорвавшиеся через верещащих девиц, подоспели как раз вовремя: демон и правда выглядел устрашающе, демонстрировал во всей красе полупрозрачные крылья, нависал, словно собирался вцепиться в беззащитную шею.
А я… А что я? Стояла, не желая принимать, что идеалы, правила, вера рушатся на глазах, покрываясь следами размокшей земли сада.
Что-то во мне сломалось в тот миг. Надломилось ли оно раньше, когда я уступила Антуану? Или когда мама, любимая, прекрасная мама, сказала, что не справлюсь с искушением, не сумею отказаться от силы Подземья? Не знаю. Но окончательно сломалось оно тогда, когда последняя незыблемая истина рухнула в скверну, в ту самую лужу, в которой бултыхалась я. Всё.
Не понимая, что делаю, я выставила руку в сторону двух подбегающих справа мужчин. Это только начало. Охраны в обители уйма: нужно же оберегать ночами покой дочерей Жрицы. Вот только ночью за стены сада мужчинам заходить строго-настрого запрещено (мало ли?), поэтому на зов помощи они не слишком-то торопились.
