Покосилась на нее Анфиса: дура, кто же на стол кладет одежду. А та, подбоченившись, подступилась к мужу. Вздохнула Анфиса: петух, а не баба; самый момент сейчас дать ей по губам, враз бы утихомирилась. Взял бы уж Джамбот на свою душу грех такой.
— Как по боку?!
— Продадим, — пояснил сын. — Деньги?.. Пустим на цветной телевизор.
Шея у Саньки вытянулась вперед, того и гляди вцепится баба в Джамбота. Встревожилась Анфиса, приподнялась в постели на локтях: вдруг подмога сыну потребуется. Уж умолять стала его про себя: «Да молчи ты, соглашайся, позора не оберемся до конца света».
— Вот тебе! — сложила Санька вместе три пальца.
— Ты ни разу и не притронулась к нему, а тыща рублей тютю… У Луки цветной экран, ты сама…
Жена не дала договорить.
— А, может, мне это пианино не нравится, теперь рижский желаю!
Не выдержала Анфиса:
— Да хоть аглицкий приобрети.
Сын согласился:
— Купи, только когда играть-то станешь на своем рижском?
Провела Санька руками по кудрям, убрала, а то глаза заслонили, посмотрела на мужа вприщур:
— У-у, бестолковый… Людей догонять надо!
Произнесла она это презрительно, крутнулась на месте, но Джамбот поймал ее за плечи и притянул к себе.
— Ладно, кончай алалакать, устали от тебя. Знаем, талант в тебе пропал!
— Уйди, — дернула она плечами, заплакала. — Дура я, дура, на музыкантшу посылали учиться… В тебя влюбилась.
— Велено тебе умолкнуть или нет? — повысил голос Джамбот.
Анфиса попыталась перевести разговор в шутку:
— Или белены объелась?
Сын рассмеялся:
— И верно!
Санька не высвободилась из его объятий, примирительно сказала:
— А тебя бзык ужалил!
Поняла Анфиса: ссора миновала. Сын прав, к чему разводить скандалы, разве что смешить станичников, дала тебе судьба Саньку — живи.
— Город лизнула кончиком языка и с ума сходит баба, — еще примирительней продолжал Джамбот. — Да нам ли с тобой тягаться с городскими? Ты в сортир бегаешь хоть в какой мороз, а у них кожа нежная, розы и те крепче против них. С ними не равняйся, они к городу привычные, а тебя туда брось — помрешь, как рыба на сковородке.
Кивнула Анфиса одобрительно: правильные слова говоришь, сын, еще не научилась ходить, а уже норовит скакать..
— И сортир построишь теплый, — с уверенностью заявила жена. — Дурень ты мой, пока я туды да обратно, весь мой бабий жар на морозе остается.
— Ладно, не вой, гудора известная, дадут квартиру — будешь наводить лоск, а здесь покудова мы у матери квартиранты.
Сын подмигнул матери, а та не успела ответить: в хату ввалился заведующий фермой.
