Ученей его вряд ли можно было сыскать в окрестностях, а то и во всей Москве. Просто не знали о нем ничего, сидел он книжным червем всю жизнь, скрытый от людских глаз. Он, говоря старым языком, был архивариусом и делал описи всего того, что хозяин прикупал на аукционах или привозил из путешествий. Осматривал приобретенное, чистил-блистил, навешивал ярлыки на каждый предмет, как в музее, и потом выставлял, куда положено, по залам большого дома. Интересовали хозяина в основном Средние века и все, что с ними было связано: оружие, предметы обихода, мебель. Но основной его страстью были книги. Они покупались в огромном количестве, и широченный стол Родиона Кузьмича всегда был ими завален. Только местами начинало проглядывать зеленое сукно бескрайнего стола, как поступала очередная партия старинных фолиантов, которые надо было оприходовать. Каждую новую увиденную книгу Родион рассматривал как привалившее счастье и вообще в связи с этим считал себя очень везучим человеком. Получая от хозяина только что присланную стопку книг, чуть сладковато и пыльно пахнущих временем, он надевал белые хлопковые перчатки, запирал библиотечную дверь, чтобы никто не помешал, и, как гурман, выкладывал тома перед собой на столе, тщательно осматривал каждый и распределял их по своему разумению: что надо открыть вначале, на закуску, что ему стоит попробовать на горячее, а самое редкое и удивительное оставлял, как водится, на десерт. И начинал знакомиться с каждой книгой, как мужчина с женщиной, разглядывая, прикасаясь, нежно проводя рукой по кожаному переплету и вдыхая особый сухой аромат, который, видимо, только его и приводил в восторг. А потом, судорожно глотнув воздух, медленно и с волнением открывал обложку, словно ожидал увидеть то, что предназначено только для его глаз. И начинал перелистывать страницу за страницей, обращая внимание даже на шелест, не слишком ли сухой, на цвет бумаги чуть в слоновую кость, на лисьи пятна, напоминающие ему женские веснушки, особенно на то место, где лежит ляссе – узенькая шелковая ленточка-закладка. Иногда Родион чуть воровато снимал перчатку и, будто делая что-то не совсем приличное, проводил пальцами по бумаге. Потом очередную женщину-книгу закрывал, бережно откладывал на край стола и начинал подступаться к другой, оглаживая белыми перчатками тонкую шелестящую бумагу.
Получив свое законное удовольствие, он заносил все необходимые данные в картотеку и бережно расставлял книги по черным лакированным шкафам в строгом порядке, по теме и алфавиту, решив для себя, какую из них он будет читать в первую очередь. Память у Родиона Кузьмича была удивительная, и если хозяин обращался к нему за справкой, то всегда получал четкий и верный ответ. Родион знал всегда наверняка и год издания, и количество рисунков в книге, и часто общее количество изданных экземпляров – одним словом, живая энциклопедия! Иногда хозяин хвастался им перед своими гостями, проверяя прилюдно его память, и Родион всегда безошибочно давал ответ.
