Ципили поднялась, огляделась вокруг, четырежды прокричала «кыш, кыш» и, повернувшись к Тимбаке, сказала:
— Тимба, бума Кумайни! Я еще кое-что могу!
Тимбака почему-то тихо-тихо спросила:
— Что? Что ты можешь?
— Кыш, кыш… дири-дим-бо. Кыш, кыш. Мири-мин-го. Я еще… Я еще могу прикинуться добренькой. — При этих словах она, как умела, изобразила доброе лицо.
— Я тоже могу прикинуться доброй. И кроме того, я еще могу… — Тимбака приникла к Ципили и зашептала: — Место моего укуса не зажило? У меня ведь… Как это называется?.. Еще есть яд…
— Знаю, знаю, что ты ядовитая… Есть след от твоего укуса… А у тебя, что, — Ципили с недоверием поглядела на подружку, — что-то осталось?
— Чуть-чуть! Хочешь, попробую?
— Ну уж нет! Пробуй на ком-нибудь другом, я тебе не подопытная крыса.
— Что ж, ты верно подсказала.
Тимбака огляделась, где бы ей поискать крысу. Подошла к взгорку на лужайке и начала разрывать землю там, где были трещины. Пока она занималась своим делом, Ворон слетел с верхушки дуба и уселся на плечо Ципили. Та сначала шикнула на него, чтобы согнать, но потом поняла, что Ворон хочет ей что-то сказать. Поняла и костлявой рукой своей погладила птицу по голове.
— Кар, кар, кар… Кар, кар… Кар… кар… кар…
— Так… Ага, так… Спасибо тебе… Спасибо…
И Ципили еще раз погладила Ворона, и тот, взмахнув крыльями, снова поднялся и уселся на макушке дуба. А Тимбака в это время подошла, держа в руках захудалую крысу.
— Сейчас увидишь.
Она вонзила свой единственный зуб, свой острый левый клык, в крысиное туловище. Крыса запищала, попыталась выскользнуть из рук Тимбаки, но та сама опустила свою жертву на землю и с победным видом сказала:
— А теперь смотри!..
Крыса с писком бросилась прочь и, добежав до взгорка, повернулась в сторону своей обидчицы, что-то сердито пропищала на крысином языке и исчезла в норе.
Ципили зашлась смехом так, что даже завалилась на спину.
— Увидели, каков твой яд! Только хвастаешься.
Тимбака, что и говорить, на миг смешалась, но тут же взяла себя в руки.
— Сейчас мой яд действует несколько медленнее. А крыса чуть погодя у себя в норе сдохнет.
— Ладно, не вешай нос, — сказала Ципили. — Если ты способна сделать доброе дело, это не мало. В наши дни все злые дела совершают под видом добрых… Сладкоречиво, с улыбочками…
— За сладкоречием и я не постою, — гордо вставила Тимбака.
— Не сомневаюсь. Итак, видишь, мы еще довольно многое знаем и умеем. Да, кстати, Ворон кое-что сообщил… Сегодня… Однако…
