Оставшись с императором наедине, Роз стал лихорадочно обдумывать, ради чего правитель страны так показательно выделил его, чтобы о чем-то поговорить. Разного рода проступков за душой архимага был воз и маленькая тележка. Так что о каком именно из них прознал правитель гадать было бессмысленно. Но ведь не только ради выговора владыка мог остаться с ним наедине, возможно что императору понравилось, как верно его канцлер оценил ситуацию с Лорпохом, или же хочет обсудить нечто конфиденциальное… Посмотрев в глаза мужчины, архимаг понял, что в ближайшее время с ним могут делать что угодно, но только не благодарить, хвалить или секретничать. С такими глазами это не делают.
– Канцлер, – император подошел к Розу вплотную и практически уперся ему в грудь, – Вам ведь было сказано, чтобы вы оставили свои встречи с принцессой Джиной?
– Да, владыка, но…
– Но вы не выполнили мою волю.
– Прошу простить меня, владыка, но…
– Я очень злился. Очень. Если бы вы не были так полезны, я обязательно убил бы вас, канцлер. Только вот вы полезны. Так что я приказал Джине расстаться с вами.
– Я понимаю, владыка, – в душе Роза кольнуло неприятное ощущение неправильности происходящего и стал подниматься гнев на этого старого лысеющего человека, что так хотел власти и признания, но делал какие-то нелепые вещи, что архимагу пришлось срочно брать свои эмоции под контроль, иначе императорский дворец мог и не устоять.
И дело было даже не в том, что император лез не в свое дело. Отношения с принцессой неожиданно стали для Роза той отдушиной, которой ему так не хватало все последние годы. И даже навязчивость принцессы и ее одержимость магами крови, что поначалу так раздражали архимага, неожиданно оказались некоей изюминкой, что прелестно оттеняла иные душевные качества Джины и делала ее если не идеальной, то как минимум приближало к этому статусу.
– А вот принцесса меня не поняла, канцлер. И так как из вас двоих вы более ценны… Вот. Это вам.
Император отошел от Роза, взял шляпную коробку, что всю встречу стояла на столике у стены, и преподнес ее канцлеру.
– Спасибо, ваше величество.
– Не благодарите, канцлер. Все же я вас очень ценю. Может даже больше, чем мой отец и дед. Я не мог поступить иначе. Идите, канцлер, и помните о моей доброте.
Выйдя из кабинета императора, Роз без слов поставил шляпную коробку на стол адъютанта и открыл ее.
Вместо шляпы на подставке покоилась голова принцессы Джины, единственной женщины, что вызывала у архимага хоть какие-то положительные чувства. Единственной, о ком он мог сказать, что любит. Единственной кто любил его.
