Пасьянс гиперборейцев | страница 48
И я, легат Порота Тарнад, за плечами которого сотни выигранных сражений, бессилен что-либо изменить.
Я устал.
От ежедневных землетрясений, во время которых чувствую оскорбительную слабость в коленях, дрожь в руках и не покидаю своего кабинета, чтобы этого не видели подчиненные.
От неправильной войны, когда самая совершенная техника без видимых причин превращается в бесполезные груды искореженного железа.
От дурацких стрелометов, арбалетов, катапульт и мечей, от всей этой музейной рухляди, поступающей на вооружение вместо отказывающих огнеметов, ракет и танков.
Но не это страшит. Я знаю свой долг и исполню его, даже если исчезнет, откажет, предаст все оружие и придется идти на врага с голыми руками. Бывало и такое.
Страшит неизвестность.
И еще — эпидемия, неизлечимая, болезнь, выкосившая лучших офицеров и десятки самых отчаянных ветеранов. Мгновенное помешательство, рассудок отключается, и человек в слепой ярости бросается на окружающих, не разбирая, кто перед ним. Лекарство одно — смерть.
Я устал от беспричинных изнуряющих приступов панического страха, перемежающихся вспышками злобы, понимания своего бессилия и обреченности. Но ум мой, мой веками тренированный ум военоначальника, все еще продолжает искать выход из лабиринта обстоятельств.
Иначе нельзя. В любое время в любом мире моей задачей было наведение порядка железной рукой. Так было всегда. Так должно быть и теперь.
Должно быть.
К войне готовились всегда. Знали, что рано или поздно она начнется. Не с заморцами, так еще с кем-нибудь. Война не может не начаться, если к ней готовишься.
И вот она началась, и выяснилось — не готовы. Враг оказался сильнее и страшнее, чем ожидалось. Но для меня это ничего не меняет. Враг внутренний или враг внешний, сильный или слабый — все равно от моего долга меня никто не освободит.
Не вовремя! Как не вовремя все!
Я придирчиво оглядел свои ногти, успевшие отрасти с утра, тщательно их обрезал. Нет, ко мне эта зараза не пристанет. Я вскочил со стула и заметался по кабинету, затягивая портупею. Разведка и связь, глаза и уши любой военной машины. Обруби их, и…
— Катастрофа, — вырвал ось у меня помимо моего желания. — Катастрофа…
В дверь постучали. Получив разрешение, вошел дежурный офицер.
— Слушаю, — не оборачиваясь сказал я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Спешу доложить, мой легат, через пять минут землетрясение.
— Что еще?
Дежурный замялся.
— Девочки из Когорты Поднятия Боевого Духа жалуются на жестокость… Особенно усердствуют ветераны. Участились случаи изощренного садизма, например…