СИСЯЕВА. Ничего страшного. Дорогу, что называется, осилит идущий.
ЗАРУБАЕВ. Глаза боятся – руки делают.
СИСЯЕВА. Мне кажется, вы уже в подходящей форме, ваше состояние (заглядывает в методичку) в целом соответствует материалам экспозиции.
НИКОЛАЕВ. Да я с Желябовым вровень встану! Она думает, если я рахитом в детстве болел, так мне уж и пути нету. Вы меня еще узнаете – всех перестреляю! (Стреляет в воздух.)
ЗАРУБАЕВ (хватаясь за голову). Тише, тише… Вот за что музеи ценю – там тишина всегда. Не найдется ли у вас, товарищи, чего-нибудь от головной боли? Граммов сто пятьдесят.
СИСЯЕВА. Товарищ Зарубаев! Сегодня вы расхлебываете то, чем злоупотребляли вчера. Вы, извините меня, вращаетесь в порочном кругу.
ЗАРУБАЕВ. Я, товарищ Сисяева, если и расхлебываю, то не один. Посмотрите на товарища Николаева: у него все руки дрожат. Он же теперь ни на какую работу не способен. Считаю, что в такой экстермальной ситуации выпить – наш гражданский долг.
НИКОЛАЕВ. И то правда. Принеси-ка нам, Мильда, чего-нибудь из кировского спецпайка. (Драуле выходит.) Хорошо, я вам доложу, наши вожди живут! На паек Сергея Мироновича роту содержать можно.
ЗАРУБАЕВ. Вы, что ли, военнообязанный?
СИСЯЕВА (заглядывает в методичку). А товарищ Киров никого не забывал. Ни военнообязанных, ни штатских. Со всеми делился последним спецпайком. В том числе – с семьей товарища Николаева, на что последний ответил ему черной… Ну и далее по тексту.
Входит Драуле с водкой и закуской.
ЗАРУБАЕВ (наливает всем и поднимает стопку). Какой спецпаек! Человечище! Что ж, за упокой души!
СИСЯЕВА. Души, товарищ Зарубаев, нет как явления, мне только удивительно, что вы до сих пор не в курсе.
ЗАРУБАЕВ. За что же тогда пить?
НИКОЛАЕВ. Земля ему пухом! (Пьет.)
ДРАУЛЕ. За скорейшее разложение тела! (Пьет.)
СИСЯЕВА. С вами, извините меня, алкоголичкой станешь! (Пьет.)
Квартира Кирова. В кабинете Киров и Маркус.
КИРОВ. Плохо мне, Маша.
МАРКУС. А как же ты хотел? Чтобы жене изменять – и хорошо было? Так не бывает. Вот с Драуле расстанешься – легче станет.
КИРОВ. А я расстался…
МАРКУС. Станет легче, вот увидишь. Может, даже уже стало, просто ты еще не почувствовал. Но главное – ты сам признал свою ошибку. (Кокетливо.) И согласись, в конце концов, что я лучше нее.
КИРОВ. Ты, Маша, не лучше, но знаешь что…
МАРКУС. Что?
КИРОВ. Давай поженимся.
МАРКУС. Да что с тобой, Сережа? Я уже ничего не понимаю. (Плачет.) Я ведь этого всю жизнь ждала!
КИРОВ. Ну, перестань, перестань. Делаю тебе, можно сказать, официальное предложение. Радоваться надо, а не плакать.
