Квартира Николаева. Николаев в горестной позе за столом. Услышав шаги, оборачивается. Входит Драуле.
НИКОЛАЕВ. Явилась. Откуда же, интересно?
ДРАУЛЕ. От товарища Кирова Сергея Мироновича.
НИКОЛАЕВ. Мразь! Чем вы там занимались?
ДРАУЛЕ. Мне даже совестно как-то описывать. Ну, если уж ты так хочешь…
НИКОЛАЕВ. Хочу!
ДРАУЛЕ. В самом деле? Ну, тогда слушай. Пришла я сегодня как ни в чем не бывало в Смольный и обнаружила в товарище Кирове какое-то повышенное ко мне внимание.
НИКОЛАЕВ. В чем это выразилось?
ДРАУЛЕ. Да так, сначала ничего особенного. Спросил, не жарко ли мне в моей блузке.
НИКОЛАЕВ. Так.
ДРАУЛЕ. Я сказала, что жарко.
НИКОЛАЕВ. Мильда!
ДРАУЛЕ. Тогда товарищ Киров нежно меня коснулся и снял с меня блузку.
НИКОЛАЕВ. И что же, тебе это не показалось подозрительным?
ДРАУЛЕ. Ничего плохого не подумала, представляешь? Считала это простой товарищеской опекой. Обычной мерой против перегрева. У нас в Смольном знаешь как топят? И только, оказавшись в чем мать родила, я поняла, Николаев, его замысел!
НИКОЛАЕВ. В чем мать родила?! А юбка?
ДРАУЛЕ. Забыла тебе сказать: юбку он снял еще раньше. Понятно, что как совслужащая я почувствовала себя без юбки крайне неуютно. Ну, представь: войдет кто-то из товарищей, та же товарищ Суомалайнен-Тюнккюнен, а я – без юбки. Очень красиво! А товарищ Киров к тому же – без штанов. Правда, в пиджаке и при ордене. Вот мужики, а? Без ордена – никуда! Всю меня этим орденом исколол.
НИКОЛАЕВ (хриплым голосом). Дальше.
ДРАУЛЕ. Да брось ты, Николаев, зачем тебе?
НИКОЛАЕВ. Что дальше было?
ДРАУЛЕ. Ну, обстановка, сам понимаешь, неординарная. Огромный стол, чернильница с крейсером «Аврора». Одна радость – мягкие бумаги, хорошо, что Сергей Миронович имеет такую обширную переписку. Вся страна ему пишет!
НИКОЛАЕВ. Мразь, мразь, мразь!!!
ДРАУЛЕ. Ах, Николаев, Николаев, как же мне было хорошо! С тобой никогда так не было. Как он владеет своим телом, как он умеет быть нежным! Ради меня он может раздеться в своем кабинете, он может взять меня голую на руки и нести, нести по Смольному… Это настоящий мужчина. Он знает каждую мою струну! Он умеет доставлять удовольствие, Николаев!
НИКОЛАЕВ. Я убью его, слышишь?! Он будет лежать в холодном морге, и никакая на свете сила не позволит ему пошевелить хотя бы пальцем! А тамошний мясник будет вытаскивать из него его гнусные потроха!
