ЗАРУБАЕВ. Ну, где вы видели музеи при живом-то муже? Взрослая женщина…
СИСЯЕВА (заглядывает в текст методички). На минуточку сорок восемь лет!
ЗАРУБАЕВ….а ведете себя, как малая вдова, честное слово. Все противоречия нам велено до первого декабря устранить. Будем работать.
АЭРОПЛАН. Сорок восемь лет! Это откуда же?
СИСЯЕВА. Так в музейных материалах.
АЭРОПЛАН. Да ты на меня посмотри, чучело!
СИСЯЕВА. А чего на вас смотреть, когда к штатному расписанию прилагается ваш, извините меня, возраст.
АЭРОПЛАН. Возмутительно! Нет, я этого так не оставлю! (Сбрасывает халат.) Зарубаев, душа моя, дашь ты мне сорок восемь лет?
ЗАРУБАЕВ (задумчиво). Как вдова вы меня устраиваете.
СИСЯЕВА (зачитывает). Когда в сорок восемь лет она скоропостижно овдовела и над морщинистым ее лицом первым снегом засеребрилась седина, неверной походкой то и дело подходила она к окну, вперяя в него слезящийся взор. Казалось, что вопреки очевидности она надеялась на возвращение мужа.
АЭРОПЛАН. Вот жаба!
СИСЯЕВА. Если бы не партия, пришлось бы ей хлебнуть… (Перебирает страницы.) Пришлось бы ей…
ЗАРУБАЕВ. Хлебнуть. Не найдется ли у вас чего-нибудь в этом направлении?
Зарубаев направляется к книжному шкафу и вынимает оттуда графин с водкой.
СИСЯЕВА. Товарищ Зарубаев, вы же, что называется, обещали…
ЗАРУБАЕВ (задумчиво). Кто-то водку в книжном шкафу забыл. Никак, покойник. Нельзя водке в книжном шкафу быть.
АЭРОПЛАН. Черт с вами, хлебнуть, так хлебнуть. Уговорили вы меня быть вдовой. (Достает из книжного шкафа рюмки и тарелку с солеными огурцами.) Пора уж и мне остепениться, профессию получить, верно? Сергей Мироныча кокнут, куда я пойду без профессии? Заметано, буду вдовой.
ЗАРУБАЕВ. За упокой души! (Пьет.) А чего тебе, плохо, что ли? Перемещаться по квартире и скорбеть.
СИСЯЕВА. А обещали ведь не пить больше, товарищ Зарубаев!
АЭРОПЛАН. Что это у тебя тут за партийный контроль? (Пьет.) Гони ты, Зарубаев, эту шалаву. Мы и без нее справимся.
ЗАРУБАЕВ. Без нее нельзя. Ты – вдова, а она – экскурсовод.
АЭРОПЛАН. А я буду вдова-экскурсовод. (Пьет.)
СИСЯЕВА. Вы бы оделись, гражданка. Так, извините меня, не скорбят. Если в таком виде вы будете перемещаться по квартире…
ЗАРУБАЕВ (декламирует). Нетвердой походкой то и дело подходила она…
АЭРОПЛАН. Что ты знаешь о скорби, Сисяева-Писяева! Если в порыве скорби женщина сорока восьми лет немножко разделась… В конце концов, в таком возрасте можно себе хоть что-нибудь позволить? Как это хорошо сказано: вперяя слезящийся взор… Эх, слезы мои вдовьи! (
