КИРОВ. Ты плохого не думай, Иосиф. Они за партию болеют, это видно. Только нет в них осознания того, как для партии объективно лучше…
СТАЛИН. Не рассусоливай. Чего хотят?
КИРОВ (прочищая от волнения горло). Хотят пост новый ввести – генерального секретаря партии.
СТАЛИН. Вот как. Простого секретаря теперь мало, подавай им генерального. Что же, дельное предложение. Думаю, мы его обсудим. Интересно, кого же они намечают на новую должность?
КИРОВ (голос спадает почти до шепота). Иосиф, я отказался. Более достойного, чем ты, в партии нет.
СТАЛИН. Я спрашиваю, кого они намечают на эту должность.
КИРОВ. Меня… Я отказался. Мне это не нужно. Именно поэтому я тебе все и рассказал, понимаешь?
СТАЛИН. Понимаю. Спасибо, Мирон. Ты настоящий друг.
ВРАЧ. В результате вскрытия при отворачивании левого полушария головного мозга над левой половиной мозжечкового намёта обнаружена пуля. Тип – тупоносая оболочечная калибра «Наган». В настоящее время она хранится в Музее Кирова за пуленепробиваемым стеклом. Шансов на выживание у покойного не было. Вещество левого полушария мозжечка размозжено.
КИРОВ. Я так и знал, что ты не обидишься. То, что они предлагают, – это черт знает что. Прав был Ильич: просто детская болезнь какая-то.
СТАЛИН. Детская болезнь… Даже Ильич ею болел, знаешь? Особенно перед смертью. Когда я навещал его в Горках, наш Ильич мог уже только мычать. А такой был шустрый, помнишь, Мирон? Всей матушке России подол задрал. Приедешь, бывало, в Горки обстановку проверить, тут и его выкатывают. Никого не узнает, только глазенками вращает. Какая жалкая смерть! Ты бы хотел такую?
КИРОВ. Нет.
СТАЛИН. А какую бы ты хотел смерть? Хотел бы – героическую? Ты, скажем, героически умираешь, а мы тут же создаем твой музей. Или называем твоим именем какой-нибудь город. Хочешь – Вятку? Там тихо-тихо…
КИРОВ. Я жить хочу.
СТАЛИН. Была Вятка – стал Киров, всего-то делов.
ВРАЧ. Взять медицинское вскрытие. В прежние времена и вскрывалось-то как-то по-другому, с думой о вечном. А какая тут вечность с товарищами? Зашьешь его, сердечного, суровой ниткой и – привет. Вот, товарищ дорогой, все, что от тебя осталось.
СТАЛИН. Что это у тебя там бубнит все время? Радио?
КИРОВ (оглядываясь на врача). Вроде того.
СТАЛИН. О чем это они так поздно?
КИРОВ. Да что-то о здоровье.
ВРАЧ. Товарищи-то больше всех хорохорятся, а не успеет прыщ выскочить – первыми же в штаны и насрут.
СТАЛИН (после паузы). Вот тебе и ленинградское радио. Дисциплина-то совсем никуда. Твоя вотчина. Ты ведь у нас пока не всей страной правишь.
