Через несколько минут, заполненных суетой и шумом, она стоит на ограждении высокой цветущей клумбы и внимательно оглядывает мужчин, группками сидящих — кто на ограждении набережной, кто прямо на мостовой, кто на корточках, кто на подстеленных камзолах — вокруг корзин с едой и выпивкой. Похоже, порядок.
Чьи-то руки ласково берут ее за талию и ставят на мостовую. Девушка сердито оборачивается и невольно хохочет.
Рядом с ней — парнишка лет пятнадцати; вытянувшийся во взрослый рост, но пока узкоплечий и хрупкий. На подбородке у него клочками пробивается что-то, что язык не поворачивается назвать бородой, на голове — не менее клочковатая прическа.
— Ты так рада меня видеть? — ломким юношеским баском спрашивает юноша.
— Ой, не могу… какой… димабилан, — смеется девушка.
— Кто? — он немного сбит с толку.
По лицу девушки проплывает тень.
— Не знаю. Но смешно.
— Я рад, что тебе со мной весело. Слушай, милочка, выходи за меня замуж?
— У меня вчера родилась двоюродная сестра, — весело говорит девушка, — наверняка ты ей понравишься, если немножко повзрослеешь!
— Да нет, — говорит он, и лицо его вдруг перестает быть смешным. Наверное, из-за выражения глаз — словно изголодавшихся, — я не шучу.
Несколько секунд они молча смотрят друг на друга.
— Извини, мальчик, — говорит девушка, — но я обещала другому.
— Кому?
— Я… не помню, — говорит она, — но это неважно. Важно, что я — его. Ты очень славный, прости.
— Ты от меня никуда не денешься, — с лисьей ухмылкой говорит юноша.
Девушка улыбается спокойной взрослой улыбкой и по-товарищески хлопает его по плечу.
— Все правильно делаешь, приятель. На кого другого — глядишь и подействует.
Юноша переводит взгляд на дом Петеана, из которого выходит Колум Навиген, ухмыляется снова и исчезает в толпе.
— Держи меня за руку, пожалуйста.
Качаю головой. Какое держи, когда пролежни обмыть надо.
Его голос едва слышен. Но мне ли привыкать.
— Не сейчас. Когда я буду умирать. Мне очень надо
Я осторожно поворачиваю его на бок. Простыни в пятнах. Черная гангренозная жижа.
— Только не уходи, пока точно не умру. Я боюсь один. Я видеть не тогда стану, ты держи и говори. Я слышать тогда не стану, ты держи.
Он умный, ученый человек, Ринат Амиров. Куда образованней меня. Но сейчас он говорит не чище, чем испуганный чурка-лимитчик. Русский язык сползает с него, как мясо с костей. Тридцать лет назад он женился на москвичке. Двенадцать лет назад жена ушла. Он не женился снова.
