Тревожно зазвонил телефон.
— Что такое? В Клетне восстали военнопленные армяне? Ушли в лес? К партизанам? О майн гот! Подпольный райком? Что? Схватили кого? Комсомольцев?.. Слава богу. Это хорошее начало. Сейчас посылаю в Клетню группу агентов.
Вернер поспешно спрятал в футляр крестик и вышел из кабинета.
Вначале апреля выдались солнечные дни. Земля парила, издавая крепкий запах сырости. По обочинам дорог шелестели под ветром прошлогодние травы. Над зарастающими бурьяном полями, в расплавленной солнцем вышине, звенели жаворонки, словно звали на поля пахаря. Кругом шла война, однако надо было думать о земле, которая должна кормить и в третий военный год. Дятьковский и Клетнянский партийные центры разослали своих агитаторов по отрядам и селам. Коммунисты призывали крестьян к проведению весеннего сева. «Кто сеет хлеб, тот верит в нашу победу». Эти слова комиссара Гайдукова подкреплялись делом. Глухими ночами при свете факелов партизаны помогали крестьянам готовиться к севу: чинили плуги, сохи, бороны, лопаты, железные грабли. Подбадривали людей: «Жить будем, жить! Сквозь огонь и камни пробьемся, а жить будем». Весенний сев рассчитывали вести вручную: ни тракторов, ни лошадей не было. Готовили землю, не теряя ни одного дня. Трудились на огородах и жители Дубровки: кто копал землю, кто сгребал в кучу жухлую траву и поджигал. Седые струйки дыма тянулись по оврагам.
Макарьев только что зашел домой. Не успел снять плащ, как в сенях послышался топот.
В квартиру ворвались гестаповцы. Один из них, в черной форме полевого жандарма, на чистом русском языке объявил, что учитель арестован. Макарьева заставили сесть на табуретку, раскинуть ноги и вытянуть на коленях руки. Полицай с угреватым лицом стал обыскивать комнату. Всё перевернули, растрясли.
— Говори, куда спрятал большевистскую брехню? Где деньги? Говори, все равно тебе подыхать…
— Важно умереть человеком, чтобы не осудили тебя люди, — громко сказал учитель.
Макарьев простился с женой и детьми.
Дорогой Макарьев думал о провале подполья, о близких его сердцу людях. Занятый своими мыслями, он не заметил, как подошли к полицейскому участку. Учителя втолкнули в темную кладовку. Он ощупал стены. У каждого заключенного в первый миг появляется желание спастись бегством. Нет! Все тут прочно. В коридоре поскрипывают половицы. Стерегут!
2 апреля Макарьева вывели на прогулку. Сквозь легкую облачинку пробивались солнечные лучи. Медленно шагая по знакомым местам, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернулся — и возле палисадника соседнего дома увидел жену. По лицу Ольги текли слезы. Оба побледнели. Он приостановился. Толчок прикладом — и последнее, прощальное свидание окончилось.
