В Сеще семья Морозовых, после того как разбомбили их дом, поселилась в бывшем помещении детсада, недалеко от железнодорожной станции.
Немец постучал. Спустя некоторое время послышались тяжелые шаги. Дверь открыла мать Ани — Евдокия Федотьевна.
— Здравствуйте, пани Евдокия!
— Какая я пани! Смеетесь, господин офицер… Баба и есть баба!
— Проходите, пожалуйста! — послышался из комнаты мягкий женский голос.
Знакомые интонации. Большие, смелые глаза улыбаются приветливо.
— Аня!
— Надюша, милая! Как же это ты?
— Ах, не спрашивай… Все перемешалось в голове и в сердце, — обнимая подругу, ответила Надя.
— О, это хорошо. Подруги вместе. Подруги с нами. Это, как лучше сказать… Очень хороший климат для души.
— Все теперь вместе, — сказала Аня. — И Люся тут, и Маша Бакуткина, Паша, Шура и Костя… Весело будет работать. Да, да, работать. — Аня с каким-то внутренним Значением подчеркнула слово «работать».
Немец улыбнулся с глубоким удовольствием.
— Арбайтен! Арбайтен! Очень хорошо. Работать… Русские должны много работать. Тогда русским будет хорошо. В Сеще большая наша авиабаза. Много, много работать. Русский, чех, поляк. Будет хорошо.
«Это тебе будет хорошо, проклятый фашист», — подумала Надя и тут же перевела взгляд на Аню.
Морозова ответила понимающим взглядом.
— Работать! — снова сказала она. — Здесь, Надя, есть поляки, чехи, румыны. Плотники, столяры, маляры, чернорабочие.
Геллер расплывался в улыбке. У Ани же получалась не улыбка, а так, кислая гримаса.
— Я старше вас. Хотел вам сказать совсем как отец: работайте. Крепите великие акции германской империи.
Против нас — значит смерть. Вот я и говорю, говорю… У меня есть маленькая бутылка хорошего вина.
Отто достал из бокового кармана шинели плоскую бутылку ликера.
— Мать, — позвала Аня, — дайте что-нибудь закусить.
— О, найн, нет!.. У меня есть шоколад. Прошу, пани…
— Вы, Отто, совсем ополячились, — дерзко сказала ему Аня.
— О, да! Я долго жил в Познани. Теперь это провинция великой Германии. Благодатный край.
— А разве вам не нравится в России? — осторожно Спросила Надя.
— Фюрер обещал скоро быть в Москве. Но милые пани видят… Мой чин не велик. Мой карьера — коммерция. Москва, о да, Москва! Прошу, пани! — Отто чокнулся и довольно элегантно преподнес девушкам по малюсенькой плитке шоколада.
— Я слышала от офицеров, что великому фюреру подготовили прекрасную белую лошадь для торжественного въезда в Москву. Не так ли, господин Отто? — спросила Аня с такой интонацией, что нетрудно было почувствовать злую иронию в ее голосе.
