Протиснувшись сквозь прутья решетки, преграждавшей вход в подвал, Тихон едва сдержал позыв к рвоте. Воздух здесь был настолько пропитан запахом испражнений, мочи, годами не мытых тел, что выдержать его можно было лишь в противогазе. Но противогаза у Коростылева не было, к тому же, Коля спокойно шел впереди, никак не реагируя на окружающие миазмы.
Вскоре из-за поворота показалось пятно света. Коля остановился:
- Пришли.
В этом помещении прямо на полу лежали груды тряпья, очевидно собранного на помойках, стулья без спинок служили столами. На них стояли одноразовые пластиковые стаканы, тарелки. Было даже насколько вилок. Все это освещала тусклая электрическая лампочка, которой соорудили из газеты подобие абажура. Из угла доносилось чье-то натужное сопение и хриплый кашель. Еще где-то храпели. Не сразу Тихон понял, что за ним наблюдают. Но внезапно его глаза выделили на фоне тряпок что-то чужеродное. С первого взгляда это можно было принять за пуговицы, но они пошевелились, под ними открылся беззубый рот и смачно зевнул. - Шо за пашшажир? - Сказал этот рот. Теперь Тихон рассмотрел, что это закутанный до бровей старик. Его борода и волосы сливались с фоном, и найти его целиком было сродни разглядыванию загадочной картинки: найди среди тряпок человека.
Присев на ящик, который показался Коростылеву наименее грязным, он смахнул со стула все тарелки, расстелил газету и поставил на неё бутылку. Коля пристроился рядом. - Ну, чо? Побазарим? - Спросил Коростылев. - Отчего ж не побазарить. - Осклабился Коля:
- Разливай.
Пока Тихон открывал "Московскую", старик-бомж что-то прошамкал. Отвали, старый! - Шикнул на него Коля:
- Ишь ты, водки захотел! Перебьешься... Старик опять зашлепал губами, недовольно заворочался. - Не обращай на него внимания, - Повернулся Коля к Коростылеву:
- У него ноги гниют, вот и не выходит. Все сдохнуть никак не может. Лежит, как бревно. Кормишь его, срать носишь, а пользы нет... На это старый бомж гневно замахал руками и запустил в Колю пустой консервной банкой. Снаряд пролетел мимо, ударился о стену и затерялся в чьей-то постели. Тихону водки для умирающего было не жалко. Но образ "мокрушника" не давал это сделать напрямую, и Шрам решил подождать, пока не представится удобный случай. - Ну что, давай! - Коля протягивал Тихону стакан. Налив его почти доверху, Коростылев плеснул слегка себе:
- За знакомство.
Не ответив, Коля приложился к стакану и в два глотка его опустошил. Тихон лишь символически пригубил. - Эх, хороша, подлюка! - Выдохнул Коля:
