— Вы не поверите, я сам ничего не понимаю. Два дня назад я вышел из дверей института, как обычно парком шёл домой и вот каким то непостижимым образом до сих пор не могу таки до него добраться. Там наверное Сонечка сошла с ума или даже уже, в сумасшедшем доме.
— И что, за это время вы никого не видели, даже немцы вам не попадались ни разу?
— Что вы такое говорите, откуда в таком приличном месте взяться немцам. Я вас умоляю.
— Как откуда? — встрял в разговор Николай, сидевший в люльке — война идёт целых десять дней.
— Помилуйте, какая война и за что? — недоумевал наш собеседник.
— Подожди Коля — остановил я красноармейца и продолжил разговаривать со Штильманом — Вы о каком месяце и дне ведёте речь, когда это недоразумение с вами приключилось?
— Так я же вам битый час толкую, два или нет уже три дня назад. Первого июля тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Вы что же думаете, старый Штильман совсем из ума выжил?
— Как по мне так, да — заговорил почему то с еврейским акцентом красноармеец Круглов.
— И что вы себе такое позволяете, молодой человек — попытался пристыдить Мойша Исакович, русского парня Колю.
Вот как оно тут заворачивается, уже и тридцать седьмой год проявился, и что всё это значит.
— Садитесь на заднее сиденье, товарищ Штильман, с нами поедите — сказал я ботанику.
— Молодой человек, не могли бы вы со мной поменяться местами — сделал он предложение развалившемуся в люльке Николаю — вам там удобнее будет.
Коля пожал плечами, посмотрел на меня, на дядю Мойшу, хмыкнул, но пересел. Ребята, за то время, что мы вели беседу, догнали нас и успели даже передохнуть. Долго задерживаться здесь не надо бы, пора искать место и делать остановку на обед. Я завёл мотоцикл, остальные сделали то же самое и неспешно стали двигаться дальше по сильно пылившей грунтовой дороге. В одном месте от неё было ответвление, узкая дорога, на которой наверное только и проедешь на мотоцикле или телеге, вела вглубь леса. Туда я и повернул, в надежде на то, что найду удобную полянку, где мы сможем остановиться.
Время шло, а полянок не было, совсем никаких, но вскоре я заметил впереди какой то просвет, прибавил газку и через несколько минут оказался лицом к лицу, с самой настоящей избушкой. Скорее даже с избой, к которой прилагались амбары и сараи. А самое удивительное то, что во дворе топилась летняя печка и на ней чего то готовили.
Такого я не ожидал, то что здесь могут жить люди, местные, в своих домах, о таком и подумать не мог. Казалось бы откуда им в таком месте взяться, а вот погляди ка нашлись.
