— Вас подождать? — замедляя ход машины, перегнувшись с сидения, прокричал тракторист Золотарев.
Дудко следовало бы колонну задержать, но сейчас он этого никак не мог сделать. Опять остановка — в опять из-за его машины. Это уж чересчур. Да и неисправность-то пустяшная — исправлял же он такие дефекты всегда почти на ходу и догонял колонну. И Василия Сергеевича будить неохота.
— Езжайте, сам нагоню, — прокричал Дудко и махнул рукой.
Колонна ушла. Дудко быстро проверил свечи, крепление проводов, подачу топлива — все было в порядке, но дефект не устранялся, мотор попрежнему троил.
«Что ж это может быть?» — напряженно думал механик.
Колонна меж тем отошла уже довольно далеко, и только дымок из трубы вагончика поднимался над кустарником, заслонившим тракторы.
Дудко понимал, что серьезной поломки в моторе не было, но знал по опыту, что даже пустячные неисправности, если их не устранить во-время, могут привести к крупным авариям.
— Может быть, лопнула пружина клапана? — предположил Дудко. — Не снять ли головку блока?
Пожалуй, больше ничего не оставалось делать. Но для этой операции требовалось много времени. И, кто его знает, смогут ли они вдвоем с Егоровым проделать это на таком морозе. Нет, дело принимало явно неудачный оборот.
— Надо своих нагонять, — словно угадав мысли механика, сказал Егоров. — Надо остановить колонну, пока недалеко ушла.
— Надо, — согласился Дудко.
Правда, там, впереди, и сами остановятся, когда заметят, что их долго нет. Поймут, что с пятой машиной неблагополучно. Но когда это будет? Десяток-другой километров машины могут пройти. А потом что? Запасные части разложены на разных тракторах. Может быть, придется возвращать всю колонну. Сколько же это часов будет даром потеряно! Дорогих часов. Нет, самое разумное было бежать, нагонять колонну. Каких-нибудь десять-пятнадцать минут, и все… Дудко смерил глазами длинного, худосочного Егорова и решил, что этот не добежит.
— Будь у машины, а я побегу, — сказал он Егорову.
И, как был в дохе, кинулся по санной колее вперед.
Колея была глубокая и узкая. Снег, вдавленный многотонным грузом, приглаженный полозьями саней, стал плотным и скользким, ноги то и дело подвертывались. Тяжелая, широченная доха связывала движения, терлась о стенки снежного желоба, не давала дышать. Сразу стало очень жарко.
«В дохе не пробегу много, — решил Дудко, — только из сил выбьюсь!»
И он резким рывком скинул доху в снег. Бежать стало значительно легче. И все же, несмотря на пятидесятиградусный мороз, было жарко. Дудко чувствовал, что к вспотевшей спине прилипает рубаха.
