Одним из самых тяжких воспоминаний детства у Нафисет было воспоминание о долгой, тяжелой болезни Дарихан. Три года пролежала Дарихан у очага, осыпаясь золой, три года ее стоны заставляли содрогаться прохожих. Нестерпимо страдая, Дарихан ползала вокруг очага и царапала ногтями землю. Беспомощно смотрели на ее мучения старик и родственники: не под силу им были большие расходы, связанные с поездкой в больницу, в далекий город. Наконец не выдержал, сжалился старик, продал последнюю корову и отвез больную. Крепкая натура Дарихан преодолела болезнь…
Нафисет часто забегала к старухе. Дарихан всегда была рада ее посещению и осыпала ее неистраченной материнской лаской. Одинокая, она часто делала ее своею собеседницей, словно взрослую, и подолгу рассказывала о многострадальной своей жизни.
— О, мое золотое дитя, прошу великого аллаха сделать твою судьбу не похожей на мою!.. — часто повторяла она.
Чаще же всего Дарихан сидела у очага, охватив руками колени, уставясь глазами на горящие угли. Тихо раскачиваясь, тянула она гнусавым речитативом свои тяжкие жалобы.
Нафисет находила сходство между причитаниями Дарихан и плачущими звуками дедушкиной скрипки. Казалось, и скрипка Карбеча надрывно стонала о таких же искалеченных старым миром людях, выплакивала острую боль их души…
Первое робкое пробуждение сознания у Нафисет застало ее, как и некоторых героев дедушкиных сказок, на развилине жизненного пути. Ей предстояло сделать трудный выбор между старым, исхоженным дедушкой и Дарихан, путем, по которому велят ей итти, и новым, неизведанным путем, представленным в ее воображении пока лишь двумя фигурами — Биболэта и Доготлуко. Этот путь и манил ее и пугал своей неизвестностью. Настороженно, внимательно присматривалась Нафисет к окружающей ее жизни и к людям. Поступки и слова старших, которые по адату стояли над ней и чей авторитет она обязана была признавать беспрекословно, она часто находила смешными и наивными.
Вот вчера группа молодых людей из состоятельных семей приходила поухаживать за Куляц. Считая себя завидными женихами аула, они завели обычный длинный, приторный разговор о сватовстве и до полуночи сидели, пустословя. Один из них то и дело ввертывал в разговор иностранные слова, сам не понимая их смысла. Достав коробку папирос, он сказал с интригующей усмешкой:
— Вы знаете, что это такое? Это «антик» называется!
Довольный произведенным эффектом, он похлопал ладонью по коробке.
— «Антик» так «антик»! Подай-ка сюда! — пошутил один из парней, протягивая руку за папиросой. Остальные тоже потянулись к коробке.
