Доготлуко возвращался с досадливым чувством не выполненного до конца дела. Все поведение начальника угрозыска казалось ему подозрительным, и теперь, чем больше он думал, вспоминая свою стычку с ним, тем больше возрастала у него тревога.
«Не чуждый ли начальник угрозыска элемент? Если так, то он даст Дархоку возможность бежать. Тогда выйдет, что он, Доготлуко, явится невольным виновником страшной мести бандита комсомольской организации и лучшим людям аула. Надо бы поставить в известность райком. Не лучше ли было поехать прямо в Краснодар, в отдел ОГПУ?»
Так и не решив, что ему надо предпринять, доехал он до своего аула.
Слух опередил их появление. Аул был полон самых разноречивых толков. Одни верили в поимку бандита, другие не верили Друзья встретили их с чувством восхищения и засыпали вопросами, заставляли еще и еще раз пересказывать, как все произошло. Враги же, встречаясь с ними, зловеще молчали.
Однако Доготлуко и восторг друзей и затаенную выжидательную ненависть недругов встречал безразлично. На него с новой силой навалилась тяжесть безутешной скорби об утрате друга. Ликвидация преступника, который, как он был убежден, являлся главным исполнителем кровавого замысла врагов, дала ему некоторое удовлетворение, но не принесла утешения. И более того, — мысль о беспощадной мести этим извергам раньше несколько облегчала невыносимую боль утраты. А теперь отсутствовало даже и это спасительное утешение. Перед ним уже не было больше явственного врага, враг был скрытый, прячущий звериное лицо под маской благообразия, вонзающий хищный взгляд из щели в спину ему, Доготлуко, и другим активистам…
Спустя два дня до аула дошла весть: «Дархок по пути в Краснодар, куда его отправляли под конвоем, сбежал».
Ликвидированная, казалось, опасность расправы бандита снова нависла над комсомольцами аула Шеджерий. Тревога за жизнь каждого активиста в ауле с новой силой захватила Доготлуко и вырвала его из оцепенения. Он поднял всех комсомольцев и весь актив. И когда решил, теперь уже твердо, поехать в Краснодар в отдел ОГПУ, его вызвали в район.
Уполномоченный ОГПУ по борьбе с бандитизмом встретил Доготлуко совсем не так, как начальник угрозыска.
— Садитесь, товарищ Доготлуко, — просто и тепло сказал он, поднимая глаза от бумаги.
У него было светлое, открытое лицо и умные, проницательные, очень усталые глаза, в которых отражалась подчиняющая воля.
С первого же взгляда на уполномоченного Доготлуко проникся к нему доверием. Спокойно и откровенно рассказал ему все, как было. Поделился также и своими соображениями о предполагаемых сообщниках бандита в их ауле, о найденных путах. В конце он высказал беспокоившее его недоверие к начальнику районного угрозыска.
