Птица взмахнула крыльями у основания статуи Алландела, и уселась на угол фундамента. Вода в корытце помутнела, в ней послышались грубые ангельские голоса.
— Давай! — крикнул бородатый, и мы услышали его так, будто бы он был рядом. Каждый звук вызывал круги на воде.
Бородатый прытко кинулся на врага, прощупал зазоры в защите серией точных ударов кулаками, и затем, когда враг попытался контратаковать, впечатал ему колено в солнечное сплетение. Хрустнули ребра, и, задыхаясь, противник рухнул на четвереньки.
Бородатый свирепо закричал, победоносно подняв руки, и шагал вокруг поверженного оппонента. Толпа одобрительно заулюлюкала, пронзительно засвистела, и зрители возбужденно кричали: «Добей его! Прикончи слабака!»
Упрашивать не пришлось. Бородатый прижал противника к земле, обрушив ему стопу между лопаток, схватился за крыло двумя руками, и резко вырвал его вместе с костью. На лицо бородатого брызнули капельки крови.
— А-а-а! — вскрикнул противник, сморщившись от боли, а бородатый небрежно выбросил крыло в сторону. — Ты сдохнешь, ублюдок!
Поверженный попытался встать, но бородатый не растерялся, и с размаха пнул противника в висок. Череп треснул, ангел крякнул, и рухнул лицом в землю, подняв маленькое облачко пыли.
Толпа заликовала, и бородатый повернулся к ней, наслаждаясь овациями. Но звучали овации недолго.
Их перекрыло раскатистым воем извилистого горна. Выражения лиц ангелов сделались покорными, и они чуть опустили головы в знак смирения. Бородатый сделал так же.
Из главного входа большого храма, выполненного в ангельском стиле, вышло четыре однокрылых ангела, тащивших на плечах парадные носилки с зеленоватым криманитовым троном. На троне восседала сама Изабэль, вальяжно скрестив ноги, на которых я невольно остановил взгляд.
Трехметровая ангельская дева с потрясающими формами и большими крыльями, облаченная в вызывающее церемониальное платье белого цвета.
Лямки платья были тонкие, и закрывали лишь откровенные зоны на пышной и упругой груди. Выражение лица Изабэль было стервозным, а взгляд колким и самодовольным. На Земле таких дам называли «роковая красотка». Думай я не верхней головой, то с удовольствием согласился бы умереть от секса с ней.
Казалось, на ней какое-то родовое проклятие, влюблявшее в нее всех без исключения. Дыхание от вида женских прелестей Изабэль сбилось, а сердце застучало с удвоенным усилием. Именно так я себя чувствовал, когда видел Машу обнаженной.
