Кроме того, сам этот искусственный интеллект со мной тоже согласился. Лучше он побудет здесь, в защищенной от всех угроз пещере, чем подвергнет риску и себя, и меня. Хотя я прекрасно понимаю, что он возможно надеялся попытаться каким-то образом всё же вырваться отсюда? Но дело в том, что я заявил ему главную проблему, про которую искусственный интеллект не знал. Я заявил, что питаю его установку от реактора своего транспортного средства. И когда я уеду, то мне придётся его обесточить. То есть, искусственный интеллект перейдет в режим, который у нас иногда называют ждущим. В этом случае у него просто не будет выбора. Ему действительно придется просто подремать некоторое время, пока я решу все эти проблемы. Возможно это и жестоко по отношению к своему новому союзнику? Но при всем этом, я также не забываю о том факте, что я не могу рисковать подобным образом. А вдруг он накопит энергию и всё-таки сможет послать сигнал для того, чтобы вызвать к себе подмогу? Мне бы этого не хотелось. Особенно учитывая тот факт, что сам этот искусственный интеллект гораздо мощнее, чем всё то, что у меня есть. Он спокойно сможет взломать защиту Гомера и получить то, что хочет. Поэтому лучше пусть отдохнет. И я буду в данном случае спокоен. Гомер знает, что надо делать. Приказ у него имеется. А значит, я могу не переживать по поводу того, что кто-то может попытаться захватить мою территорию, и таким образом попытаться забрать всё то, что теперь принадлежит мне. Тем более, что за последнее время дроны — ремонтники отремонтировали еще несколько дронов, а также и собрали двух тяжелых дронов — крепостей. Которые больше подходили под определение сверхтяжелые дроны. Глядя на них, мне даже становилось страшно. Но это уже и неважно.
Проверив всё ещё раз, мы наконец-то отправились обратно в город. Меня уже ждали насущные дела. Те самые дела, которые нужно будет провернуть за спиной у клана питекантропов. Кто-нибудь может сказать, что с моей стороны это недостойно, учитывая тот факт, что эти разумные за меня переживают? Но я скажу по-другому. Они переживают не за меня. Они переживают за свои деньги. За те деньги, которые считают своими. А это уже совершенно другой разговор. Я помню то, как этот разумный, который сейчас радостно улыбается мне, пожимая буквально каждый раз руку, словно надеясь получить моё везение, сразу после нашей первой встречи старательно настаивал на том, чтобы я снова отправился на этот полигон проливать собственную кровь. И тогда его совершенно не беспокоил тот факт, что на этом полигоне во время следующего состязания я могу просто погибнуть. Ему было важно вернуть богатство своего клана, которое он частично потерял, как сам заявлял,
