Сергей Павлович воровато оглянулся и вдруг медведем полез в самую чащу за шиповником; ну и черт с ним, если увидят! Коли он председатель Дорпрофсожа, так уже и не человек?!
После той зимы отправили Сережку Ныркова в школу в село Кожищи, Хорошая учительница Марья Ивановна была там. И наука давалась Сережке легко. Четырехлетку кончил, Марья Ивановна говорит: «Дальше учиться надо». А к тому времени беда случилась — братья под лед провалились и утонули. Отец в петлю полез, еле отходили, убивался по сыновьям страшно. Жена тремя годами раньше умерла, теперь вот двух сыновей сразу потерял… Продал хату, забрал сына и перебрался в другое село, а там лавку открыл. И хозяйка новая у него сразу объявилась. Сережку не любила, но и не донимала особенно. А когда исполнилось Сергею шестнадцать, посадил его отец в рундук возле Троицкой церкви. Дал бакалеи на пятьсот рублей, а через две недели велел принести выторг. И вот тут впервые Сергей понял, что такое самостоятельность. Сам себе хозяин. Шевели мозгами — заработаешь. Допустим, все рундуки закрылись к вечеру, а Сережка знает, что гулянье будет, — обязательно открывает. Народ с богослужения идет — пожалуйста, его рундучок открыт. Стал и отец к нему с интересом присматриваться — вроде не совсем сын недотепа. Однако к этому времени лавкам да рундукам вообще конец приходил — наступала Советская власть хозяевам на горло. И вот тут Сережка еще раз проявил сообразительность — подался в город. На рабфак собирался, да сельсовет справки не дал, пришлось устраиваться куда придется. И взяли его в паровозное депо учеником слесаря. Слесаря из Сергея не вышло. Не понравилось — грязно, тяжело, да и платили не особо, перешел в экипировщики, но и здесь не задержался, через три месяца стал рабочим на складе топлива. А тут он и полгода не проработал, пришел как-то молодой замначальника депо — тот самый Михаил Иванович Кабанов, который и сейчас на дороге трубит. Тогда молодой, горячий. Партиец — что по тем временам, в общем-то, редкостью было… Подходит к штабелю, там как раз один Нырков и стоял.
— Почему столько людей в очереди? — спрашивает.
Сережка не растерялся да и брякнул:
— А весовщик такой! Кому отпускает, а кому нет! И себя знает.
— Что значит «себя знает»? — строго переспросил Михаил Иванович, и хоть Нырков сразу понял, что непростой у него собеседник, ну так ему-то что терять?! Он и выложил напрямик:
— То и значит, что с кого наличными, а с кого продуктами или чем!.. Остальные — пусть стоят себе.
