— Да я клянусь вам, что мне и в голову не приходило задумываться как-то так направленно: об успехе! — все с тем же выражением детской наивности откликнулся Мазур. — Понимаете, я вообще просто-напросто люблю свое дело! А успехи… Мне нравится моя работа, вот именно такая и никакая другая!
— Понимаю, понимаю… — насмешливо закивал Сергей Павлович. — Только мне неясно, зачем здесь-то, с глазу на глаз, красивыми словами говорить?.. Я ведь не мальчик все-таки… Неужели ты никогда не задумывался о том, кто тебе помогал и — самое главное — может и дальше помогать идти к успеху?..
— То есть?.. — насторожился Мазур.
— То есть… — хотел было что-то сказать Нырков, но передумал, махнул рукой. — Я тебе откровенно предлагаю свою дружбу, добра тебе хочу… Всей душой к тебе, а ты ко мне, извини, затылком!
— Не понимаю вас, Сергей Павлович! Честно говорю, просто не понимаю! Или высказывайтесь яснее, или поговорим о солнышке, о желтых листиках… — Мазур твердо (куда только девалось детское его простодушие) взглянул прямо в глаза Ныркову, и тот не выдержал, отвел взгляд, неопределенно произнес:
— М-да-а-а… Не получается у нас душевного разговора, не получается… А жаль, Анатолий. — Нырков встал, как-то угрожающе навис над Мазуром. — Ладно, — сказал он решительно. — Идем! Пора Семака встречать.
И когда уже пересекли сквер, Нырков вдруг остановился, придвинулся к самому лицу Мазура:
— Хоть и не получилось у нас разговора, а все же ответь: Кабанова ты по-прежнему продолжаешь выживать?
Мазур присвистнул: вот, мол, в чем оно, дело!
— Не «продолжаю выживать», а требую работу! Локомотивное депо — важнейший участок, а не дом отдыха для престарелых! Поэтому требовать буду все строже и строже!
— Игнорируя мнение руководства дороги?.. Ох, Мазур… смешной ты человек… Мы тебе разъясняем, указываем, подсказываем — ты свое! Как ребенок, ей-богу!
— Между прочим, вчера ваш Кабанов опять отличился: три локомотива недодал! Прикажете, Сергей Павлович, по головке его погладить?
— Кабанов — член Дорпрофсожа, почетный железнодорожник! По-мо-гать, — раздельно произнес Нырков, — ему надо! А не выживать! У Кабанова — пятьдесят лет стажа! Ты что, не соображаешь?.. А кроме того, судьба Кабанова меня волнует, поскольку проблему ветеранов мы решаем в масштабе всей дороги, а не только на Узловой!
— Так берите себе Кабанова в штат и командуйте им! Платите ему зарплату! Никто не возражает… Если у меня путевой обходчик поет в хоре, так это не значит, что он должен работать спустя рукава!
