в большом котле. Четверо малышей в ожидании горячего напитка сидели за печкой на деревянной лавке. Сэмджид достала новенькую скатерку, разостлала ее в северной части комнаты, пригласила Очирбата сесть. Он осмотрелся, пока мать с дочерью о чем-то торопливо перешептывались за печкой. В доме стоял резкий запах аарца и вареной конины. В левом углу перед божницей были расставлены жертвоприношения. На стене висел ветхий коврик. Справа на лавке был свален всякий хлам: старая одежда, одеяло, какая-то посуда. «Мы бедные» — вспомнились ему слова девушки.
— Вы уж извините, — заговорила Сэрэмджид, — айл у нас бедный, люди заходят друг к другу редко. Мы так благодарны вам, что имеем крышу над головой. Трудно поверить, что нам помог почти незнакомый человек, спасибо вам! Я и детям своим твержу, чтобы не забывали вас, сына Монголии.
Из единственного в доме старого сундука Сэрэмджид достала леденцы и немного черемухи, поставила перед гостем скудное угощение. Тут и Сэмджид вышла. Она успела переодеться, вместо старого, ветхого дэли на ней был теперь почти новый, на ногах новенькие бурятские гутулы[35] на стеганой подошве. Стесняясь того, что переоделась она ради Очирбата, стояла перед ним Сэмджид, и ее полное личико пылало кумачом. Это тронуло его, он поспешил закурить. А мать и дочь принялись готовить обед. Нет, нет, обедать он не останется, только выпьет чашечку аарца. Но разве почетного гостя угощают аарцем? Чтобы успокоить хозяек, он сказал, что привык к этому напитку с детства, он тоже из бедной семьи.
В дом вошел парнишка лет тринадцати-четырнадцати, в больших войлочных гутулах, в дэли, сшитом из обрезков овчины, и серьезно, как взрослый, приветствовал Очирбата.
— Мой старший сын, — с гордостью сказала Сэрэмджид.
«Мальчик школьного возраста», — мысленно отметил Очирбат, а вслух решительно заявил, что детей надо послать в школу.
— Нет ничего лучшего, чем дать детям образование, — сказал Очирбат, — стране нужны грамотные люди. Некоторые араты этого не понимают, потом будут жалеть. Ведь и я оставил родной дом и пошел служить родине. А сидел бы под кошмой, так ничего бы не видел и не слышал. И грамоте бы не научился. Не тяните детей назад, пусть познают вкус новой жизни. В школе их обеспечат одеждой и питанием.
Сэрэмджид глубоко задумалась. Разумеется, Очирбат, к которому она питала безграничное доверие, говорил правду. Но отпустить из дому сына, который только-только начал помогать семье! Нет, это выше ее сил. Охотники его хвалили: «Он будет всех вас кормить, Сэрэмджид». Интересно, а берут ли в школу девочек? Ведь Сэмджид совсем большая, глядишь, выскочит замуж и поминай как звали. Семье от нее помощи ждать нечего. А что, если…
