— Вы, гулба, да бурхан[5] — вот и все наши благодетели.
Разговаривая, Дунгар неотрывно следил за Чойнхором. Добравшись до перевала, тот туго натянул поводья и изо всех сил замахал шапкой. Сомнений не оставалось — за перевалом был Онон! Дунгар проворно вскочил в ходок.
— Ну, Хандуумай, радуйся! — закричал он. — Прибыли на Онон!
У Балджид не хватило терпения ехать вместе со всеми, и, раздобыв коня, она помчалась вперед.
— Эй, дочка, остерегайся этого разбойника Чойнхора! — крикнула ей вслед мать.
— Ну чего ты раскричалась? — сказал Дунгар жене.
— А ты разве не заметил, какими глазами этот парень глядит на нашу дочь? — возразила Хандуумай. — Нехороший у него взгляд, бесстыжий. Чойнхор — неровня Балджид, и нечего ему на нее глаза пялить.
Она хотела еще добавить, что Чойнхор вообще человек ненадежный, недаром по дороге он то и дело сворачивал в лес — зачем бы это? Но, чувствуя безмолвное раздражение мужа, не стала продолжать разговор. А мог ли Дунгар оставаться спокойным? Известное дело — воспитанием дочери занимается мать. Но правильно ли жена наставляет Балджид? Не внушает ли ей излишнее высокомерие? И так люди сплетничают, что жена прижила дочку, шляясь в молодости по Харбину да Хайлару. Дунгару тяжело было смириться с этим, но, к сожалению, основания для подобных сплетен были. Прежде Дунгар терзался ревностью, но с годами, поняв, что других детей у них с Хандуумай никогда не будет, смирился. Что поделаешь, надо растить эту девочку, чтобы было кому оставить дом и очаг.
Чойнхор поджидал Балджид на перевале, а ее глазам, как только она въехала на перевал, открылась поистине завораживающая картина. Вдоль горизонта с запада на восток тянулись поросшие густым лесом горы. Многоводная река, образуя огромную излучину, текла далее величественно и ровно. Левый берег реки был пологий и сливался с широкой желтой равниной. Правый берег, поросший кустарником и вереском, круто обрывался к воде. С гор тут и там тянулись к реке серебристые ленты ручьев. Лучшего места не сыщешь — словно говорили разбросанные по долине юрты. Здесь же паслись тучные стада скота, табуны лошадей. В дороге путники ни разу не встретили такого множества домашних животных.
— Юрты, смотри, Чойнхор, войлочные юрты! — радостно воскликнула Балджид, глаза ее смотрели на мир с неподдельным восторгом, длинные ресницы трепетали.
— Это твой отец, Балджид, привел нас в такие благодатные края. Может, он и прав, говоря, что в наших жилах течет кровь самого Чингисхана, — важно произнес Чойнхор. — Давай спустимся к реке, Балджид, поищем место для стоянки.
