Мужской разговор | страница 41
Шпагин шевелил его волосы трясущейся рукой и все приговаривал:
— Эх, Пронька, Пронька, несмышленыш ты еще… Вот видишь, как она меня трясет… Ну, успокойся. Давай соображать, как нам выбраться.
— А вы поешьте, силы прибавится, а потом я вас на горбельке донесу куда угодно.
Пронька для этого и вернулся: хотя комиссары и все могут, но солдаты для них — опора превеликая. Пронька лишь подумал об этом, готовый на все, чтобы помочь Шпагину.
— Мне здесь каждая складочка местности знакома, слышишь, дядя Филипп?
— Знаю, Пронька, знаю…
Шпагин разломил лепешку надвое.
— Надо бы тебя наказать, приказ мой нарушил… — Комиссар улыбнулся, и Пронька опять прильнул к Шпагину лохматой головой.
— Ага, накажите… Я ведь весь такой, товарищ комиссар, вроде бы непутевый, что ли…
Вечер подоспел кстати: еще полчасика — и ночь, южная, темная ночь опустится на землю. Да что там говорить — Пронька уже прикинул, каким путем он понесет комиссара.
Крым, 1943 г.
РОТМИСТР ПИЖМА
— Пижма, ты уходишь?
— Ухожу, Марушка…
— Опять один?
— Один…
Марушка потупила взор, словно хотела предупредить: видишь, живот какой, скоро, скоро…
Он так и понял: «Боится Марушка за его, Пижмину, жизнь, может сироту родить». На мгновение заколебался: «Она права, денька два побуду дома». На тумбочке лежала записка: «Пивочка пробовал «У двух кошек». Привет пражанам. Пижме две пули приготовил». Записку нашли на границе прибитой гвоздем к стволу сосны, отдали ему, Пижме: «Посмотри, Яноткина или нет». Он определил: точно, его, но тут же про себя решил: самого Янотки у старой сосны не было, кто-то другой оставил записку. Осмотрел местность, следов не обнаружил: хитрит, бандюга, искать Янотку надо в другом месте и быстрее, коли появились у него сообщники…
Марушка заметила колебания Пижмы, ей стало как-то не по себе: у мужа такое важное задание, а она своим страхом бабьим мешает ему, солдату Шумавы, оградить людей от наскоков Янотки: среди молодых лесорубов, пришедших недавно в шумавские леса, то и дело вспыхивает паника — Янотка стреляет сразу из двух пистолетов, одинаково и с правой, и с левой руки, а Пижма не боится этого бандита, и все верят, что это именно так, и она верит, но ей все же спокойнее, когда он дома, особенно сейчас…
Она застегнула халат, заставила себя улыбнуться. Пижма подошел к ней, взял ее за руки: от него, как всегда, пахло лесом и еще чем-то знакомым, шумавским — не то горами, не то речками-хохотуньями, бегущими невесть откуда и куда…