Не теряя времени, они решили отправить Остужко с несколькими разведчиками обследовать окрестности и наладить связь с местным населением. Остужко был опытный разведчик. Взяв с собой Алешу Мазнина и трех других бойцов, он скрылся в лесу. Ему же было поручено найти в селах убежища для раненых, так как их присутствие в батальоне могло затруднить боевые действия.
Покончив с этим, Шеповалов и Асканаз занялись проверкой запасов продовольствия. Каждому бойцу было выдано по сухарю, на каждые пять человек — по одной банке рыбных консервов.
Трудно было определить в темноте, сколько человек осталось в ротах и местоположение каждой роты. Шеповалов и Асканаз решили обойти людей, расспросить и подбодрить их. Издали еще доносились разрывы мин противника, но постепенно в лесу наступила тишина, нарушаемая лишь голосами вспугнутых птиц.
Идя по лесу вместе с Браварником, Асканаз отдавал указания командирам взводов. Асканаза особенно занимал вопрос о раненых. Санитары подобрали и уложили под кустами восемь человек; светя карманными фонарями, они оказывали раненым первую помощь. Взяв с собой еще двух бойцов, Асканаз пошел назад, к опушке леса. Пройдя несколько десятков шагов, он остановился и прислушался: ему показалось, что кто-то стонет. В первую минуту он колебался: не ослышался ли? Но стон повторился.
Пройдя несколько шагов, Асканаз наклонился и увидел очертания человеческой фигуры.
— Кто это? — с трудом произнес тревожный голос.
— Свои, свои! — поспешил успокоить Асканаз. — Ты ранен?
— Не пойму, как двинусь — все тело ноет, мочи нет.
— Из какой роты?
Раненый простонал:
— А танк? Подорвался или нет?..
Услышав последние слова, Асканаз нагнулся к лицу раненого, и у него вырвалось восклицание:
— Федор, ты?!
— Товарищ комиссар, это вы? Вырвались, значит, из окружения?.. Эх, жаль, ранило меня…
Асканазу почудился какой-то упрек в словах умирающего бойца.
По его телу пробежала дрожь, и он скорее для собственного успокоения, чем для утешения раненого, произнес:
— Потерпи чуточку, сейчас перенесем тебя…
— Прошу вас, товарищ комиссар, не трогайте, дайте спокойно умереть… Только бы свету мне, свету, темно… А-а, немцы, немцы… Огонь…
Федор бредил. Через несколько минут он умолк.
Асканаз ощупал его лицо, почувствовал, что оно холодеет. Он с волнением нагнулся и прижался губами к лицу бойца.
