В Англии радиоинсценировку процесса Бродского транслировали в программе Би-би-си…
Иногда говорят, что всемирной славой Бродский обязан не своим стихам, а своему процессу. Это верно в том смысле, что мгновенная известность в век mass media открыла ему доступ к всемирной аудитории. Однако в сходном положении бывали и другие русские литераторы как до, так и после Бродского, но, за исключением Солженицына, только творчество Бродского оказалось соразмерным открывшейся возможности. Значение происходившего в 1964 году для дальнейшей судьбы ее молодого друга раньше всех поняла Ахматова: «Какую биографию, однако, делают нашему рыжему!» Шутка Ахматовой основана на расхожей цитате из «Записок поэта» Ильи Сельвинского: «В далеком углу сосредоточенно кого-то били. /Я побледнел: оказывается, так надо —/ Поэту Есенину делают биографию».
После оглашения приговора судья Савельева медленно обводит взором притихший зал. Взгляд ее не выражает ничего ровным счетом – в нем нет ни удовлетворения от проделанной работы, ни радости, что все наконец закончилось, ни раздражения на тех, кто пытался защитить тунеядца и разгильдяя Бродского. Это абсолютно пустой взгляд, каким смотрят в осеннюю пустоту Летнего сада мраморные изваяния: Фридрих Вильгельм I курфюрст Бранденбургский и Марк Аврелий, Нерон и Луций Вер, Ян Собесский и Александр Македонский.
Судья Савельева вновь поднимает руку, призывая всех ко вниманию, и возглашает:
Владыки Фив, подумав, я решила
Отправиться в святилище богов
С куреньями и свежими венками.
Душа Эдипа сильно смущена,
Он в скорбных думах и, теряя разум,
По прошлому не судит о грядущем,
Лишь тем он внемлет, кто пророчит ужас.
Бессильна я его разубедить…
И вот к тебе, о Аполлон Ликейский,
Иду с мольбой и с этими дарами,
Избавь нас от напастей. Он – в смятенье,
И мы трепещем, – так взирают люди
На кормщика, испуганного бурей.
Иосиф хорошо помнит эти слова Иокасты из Эписодия Третьего трагедии Софокла «Царь Эдип».
Устрашение, неизбежно переходящее в драму, драма – в фарс, фарс – в комедию, только комедия не веселит, а страшит. Круг замыкается, и каждый из участников этого действа волен выбрать то, что ему по душе, хотя бы по той причине, что у каждого из них есть свой интерес, своя выгода, своя правда.
Судья Савельева опускает руку, которую она держала на весу все то время, когда произносила монолог Иокасты.
И тут же вступает хор:
О сограждане, фиванцы! Вот пример для вас: Эдип,
И загадок разрешитель, и могущественный царь,
