Мне нравится быть одному где-нибудь в пустынном месте, идти себе потихоньку и все замечать. Если вокруг тишина и природа, я как-то по-особому могу думать. Иногда это мысли о чем-то отвлеченном, иногда об окружающем, иногда о себе. В детстве я мечтал стать путешественником. Но сейчас это не очень-то принято, поэтому я стану геологом. И будьте уверены, я не пропущу ни одного минерала из тех, что встретятся мне на пути. И не надо тащить меня за уши в институт. Мне бы подогнать немного алгебру, а там меня не остановишь. И я, конечно, подгоню ее. Я не из тех, которые сворачивают с дороги при виде какой-нибудь паршивой лужи.
— Так что, хочешь учиться у нас? — спросил Яков Михайлович.
— Нет, — сказал я. — У меня другие планы.
— Какие?
— Да так, есть кое-что на примете, — мне не хотелось распространяться об этом преждевременно.
Мы помолчали. Яков Михайлович нарисовал на песке человечка, рядом другого. Потом обвел их кругом и стер.
— Как тебе кажется, Сева, — спросил он вдруг, — у меня получится с Галей?
— Не знаю, — ответил я. — Откуда мне знать?
— А как ты думаешь?
— Чего мне об этом думать, сами разбирайтесь, — мне стало не по себе от этого разговора. Я не люблю, когда слишком уж откровенничают. По крайней мере, в таких случаях надо правильно выбирать собеседника. А я не отношусь к тем людям, которым нравится давать советы.
— Странно все складывается, — сказал Яков Михайлович. — С вами она дружна, а меня и знать не хочет.
— Мы ведь выросли вместе, — улыбнулся я. — Чего ей нос перед нами драть?
— Это понятно, — сказал он, задумчиво глядя на меня. — Но я-то все время с вами. Она могла бы и привыкнуть ко мне. Дело тут в чем-то другом…
— Не знаю, — сказал я.
— Пусть я немного старше, но ведь ребята относятся ко мне как к равному… Что ей мешает ко мне так относиться?
— Откуда мне знать? — удивился я. — Спроси у нее.
— Она сама не знает, чего хочет, — сказал он и замолчал.
Я улегся поудобнее на песок, зажмурил глаза от солнца и стал думать обо всем этом. Кое-что стало мне понятно.
— Так ты бывал с нами из-за Гали? — спросил я. Странно, но я почти не злился на него. Даже та, прежняя злость стала понемногу проходить.
— Не совсем так, — отозвался Яков Михайлович. — Вы и сами по себе довольно интересны.
— Мерси за комплимент.
— Скоро всему этому конец. Я собираюсь засесть за докторскую диссертацию. Там уж не вздохнешь.
— А как же Галя?
— Поживем — увидим.
Мы купнулись еще разок и стали одеваться. К этому времени злость моя прошла. Я вообще слишком уж отходчив. Мне даже жалко стало Якова Михайловича. В конце концов, ему несладко приходилось с Галей. А чего не сделаешь, отчаявшись. Он еще неплохо держался для своего положения. Кто-нибудь другой не то что товарища оставить на пляже, а и сам мог податься в сумасшедший дом. Когда человек близок к крайности, тут уж не знаешь, чего ждать.
