Человек и глобус | страница 63

Появляются  С е р г е й  и  К л а в а.

К л а в а. Как красиво! Смотри, Сергей!

С е р г е й. Ты хочешь сказать: «Любуйся, в этом есть частица моего труда». Любуюсь и горжусь тобой… Мама, что так задумалась?

Н а д е ж д а. Есть о чем, сынок, вспомнить. Кажется, совсем-совсем недавно было глухое сибирское захолустье, и вот его не стало…

А н т о н. Не пытайся объяснять. Сибирь каторжная — для молодых это только песня: «Динь-бом, динь-бом, слышен звон кандальный…» Счастливые вы. Так, Михей Федорович?

С е р г е й. А вы?

Н а д е ж д а. И мы, сынок. (Михею.) Важные мы сегодня дома заселили? Две сотни семей сразу новоселье справляют.

М и х е й (тихо). Важные.

Молчание. Надежда смотрит вверх, на раскидистые ветви сосны, и тихо, незаметно для остальных, несколько раз ударяет рукой по стволу.

С е р г е й (Клаве). А впереди?

К л а в а. Пусть будет счастье, трудности, борьба. Я знаю, что выдержу все, какие ни выпадут, испытания. Не отступлю, не согнусь. (Пауза.) Веришь?

С е р г е й. Верю.

Надежда достает платок и украдкой смахивает скользнувшие по щекам слезы. Первые, какие нам удалось увидеть у нее.

З а н а в е с.

1945—1952

И л ю х и н  Г е о р г и й  И в а н о в и ч, 35 лет.

Р у с и н о в а  Т а т ь я н а  В а с и л ь е в н а, 32 лет.

Л у б е н ц о в  О л е г  Л е о н и д о в и ч, 30 лет.

П о г о ж е в а  А н н а  В а д и м о в н а — его жена, 27 лет.

М а р и н а  С е р г е е в н а, 25 лет.

П е т р о в  Т и х о н  А л е к с е е в и ч, 40 лет.

С т а б р е т о в  И в а н.

Т е т я  Ф и с а (А н ф и с а).

М а р и я  П е т р о в н а.

К у т и н  Е ф и м.

С о н я.

К а т я.

В а с я — шофер Илюхина.

П е р в ы й  ш о ф е р.

В т о р о й  ш о ф е р.

Ш о ф е р ы, р а б о ч и е, т е х н и к и, с л у ж а щ и е на строительстве.

Действие происходит на одной из больших рек Сибири.

Время: 1942—1954 годы.

Большая комната в рубленом доме. Входная дверь из утепленных сеней. Справа — выступ и дверца топки печи, обогревающей и соседнюю комнату, вход в которую расположен за выступом. На стене — карта, несколько портретов, этажерка с книгами. Отдельно портрет веселого бородача — академика Фролова. В окне видны широкая гладь реки, притихшей накануне ледостава, противоположный, лесистый берег. Серое утро. Керосиновая лампа уже потушена, но еще отчетливо видно, как из приоткрытой топки вырываются и пляшут на полу отсветы красного пламени.