М и х е й. Тебе и это прощу. А мой знакомый так говорил: «Увидишь правду — кланяйся до земли. Услышишь правду — онемей. Пустословия она боится, а мудрые слова враз на ум не приходят». Так-то. (Уходит.)
Е л е н а. Михей, Михей… Вот забота-то! (Уходит.)
С е р г е й. Рассказывают, что дедушка когда-то тросточкой твой рост измерял…
К л а в а. Помню… (Показывает.) Подойдет, приставит тросточку: «Растешь, Клавдея. Скоро меня обгонишь…» Подожди, Сережа, помолчи… Он говорил, а мне, мне хотелось… поцеловать его руки. Сколько он за свою жизнь перенес всякого, сколько трудился! (Обнимает Сергея за плечи.) Пойми, что значат его слова: Михей Федорович признал меня… Это счастье, Сережа, счастье. (Порывисто прижимается к его лицу.)
С е р г е й (замер.) Что это, Клавушка? Это так хорошо.. Это — правда?
Клава выскальзывает за дверь.
Она… поцеловала.
Сергей стоит, вглядываясь в пространство. За окнами блеснул свет фар. Входит Н а д е ж д а, за ней — А н т о н, который точно что-то забыл и намерен вот-вот выйти обратно.
Н а д е ж д а. Как самочувствие дедушки?
С е р г е й (медлит с ответом). Лучше, да, да!
Н а д е ж д а. Что с тобой, сынок?
С е р г е й. Мама, извини. Извините, дядя Антон. Я мигом вернусь. (Целует мать и выбегает из комнаты.)
Н а д е ж д а. С чего такие нежности? Однако… Для меня ли был этот поцелуй?
А н т о н. Ты не заметила, кто это из дверей прошмыгнул в палисадник?
Н а д е ж д а. Не обратила внимания.
А н т о н. Очень знакомая фигура. Удивительно походит на мою дочь.
Н а д е ж д а. Полно, Антон!
А н т о н. А что?
Н а д е ж д а. Однако…
М и х е й (в дверях). Клавдея! Ушла… А! Проведать явились?
Н а д е ж д а. Врач велел тебе лежать. Почему не слушаешься?
А н т о н. Сдаваться не хочет. Верно, Михей Федорович?
М и х е й. Время не пришло… Что на площадке?
Н а д е ж д а. Шестого ноября мы должны и пошлем телеграмму в Цека о пуске первой очереди… Антон весь город поднял на помощь.
М и х е й. Он может. Слесарем начинал.
А н т о н. Кровельщики — тоже народ способный. Не верю я рассказам, будто вчера один хороший мастер расчет просил. Всю жизнь мечтал строить на века, а вдруг решил отступить. Дай, думаю, поеду, посмотрю на человека. Что с ним произошло? Откуда такие мысли? Почему он вздумал из самой первой шеренги вильнуть в сторону? Не должно быть такого. (Прислушивается.) Я так думаю, что всех-то Кряжевых, весь мастеровой люд на земле, и не сосчитать. Обличием разные, а характер один. С кровью их не оторвешь от любимого дела… А вот…
