Н а д е ж д а (снимает трубку). Тридцать пять… Любаша, зайди ко мне. Захвати проекты. (Кладет трубку.) Есть ясность. Три года прошло, как товарищ Серго напутствовал нас, партработников строек, а я как сейчас слышу его слова. Он говорил: стройте и мечтайте. Мелких дел нет, все в жизни важное. Но пусть необычайно тяжелое, напряженное до пределов сегодня никогда не заслоняет от вас завтрашний день. (Подходит к окну.) Через десять лет на заводе будет занято пятьдесят тысяч человек. В городе будет не меньше чем полмиллиона жителей. Хорошая, большая, трудовая семья. А в ней десятки тысяч маленьких семей. В том числе и твоего нового знакомого — этого грабаря. Нам ли забывать об этом? Неужели заботы о выполнении планов, нехватка одежды, продуктов, подвохи поставщиков, удары вредителей заслонят от нас завтра? Завод нам нужен не ради металла и машин, а ради счастья людей. (Подходит к столу и кладет на него подрамник.) Вот эту казарму с отталкивающими, гладкими, точно тюремными, стенами, слепыми окнами мне выдают за образец жилого дома эпохи социализма. Внутри — длинные, как Владимирка, коридоры, а по бокам — клетушки, вроде камер-одиночек. Оказывается, квартиры не нужны. Семья отменяется. Не веришь? Читай. (Дает толстую папку.) Это не архитектура, а диверсия против наших замыслов. Обещаю тебе одно: пока я здесь, пока мне доверяет Цека, я не позволю строить казармы, опошлять чувства людей.
А н т о н. Посмей, когда тут написано: «Мы решительно применим отделение детей от родителей в особые воспитательные помещения». А?
Входит Л ю б о в ь, неся несколько подрамников.
Н а д е ж д а (Антону). Один из авторов нашего проекта.
А н т о н. Здравствуй, товарищ инженер. Знакома? Читала?
Л ю б о в ь. Упивалась. Сердце от восторга замирало. Какие горизонты! Глупый мой Андрейка. Шлет каждый день письма с Магнитки, тоскует, мечтает о дне, когда мы будем вместе. А я ему сегодня напишу: «Любовь — буржуазный предрассудок, брак — мещанство. Я отказываюсь от кабалы, от цепей замужества. Будь свободен. Я смело ухожу в грядущее. Ожидаю ребенка, но не могу догадаться, кто его отец». Подействует?
А н т о н. Воздержись. Убьешь. Парень-то он хороший.
Н а д е ж д а. Не шути с человеческим сердцем.
Л ю б о в ь. А почему вот этим деятелям позволено?
А н т о н. Стоп! Поверь, Любаша, если бы партия слушала всяких балаболок, наше дело погибло бы в самом зародыше. Мы вот решили заставить смелых и дерзких товарищей показать проект рабочим. Так, Надежда Михеевна?
