— Беги, Кирилл!
Но тот и не думал о чем-то другом. Рванувшись вперед, он первым разорвал финишную ленточку, пробежал несколько шагов и свалился на траву. Краем глаза увидел, как по инерции промчался мимо него Игнат Любимов, потом Сашка Федоров и еще кто-то, и еще, и еще. Павел, пожалуй, мог бы встать и закончить кросс, мог бы, наверное, занять пятое или шестое место, но почему-то этого не сделал. Медленно поднявшись и чуть прихрамывая, он пошел к скамьям, где сидели зрители и среди них — Ива. Она закрыла лицо руками, и Павел подумал, что ей, небось, сейчас за него очень стыдно — он ведь не оправдал ее надежд, не сумел сделать того, чего ей так хотелось. Но Ива вдруг громко сказала:
— Он это нарочно, я видела! Это все видели! Он помешал тебе, понимаешь? Это подло, очень подло!
Павел сел рядом с ней, опустил голову. «Нет, — сказал он самому себе, — все произошло случайно…» А вслух проговорил:
— Мне просто не повезло, Ива… Кирюшка тут ни при чем…
— А я говорю — при чем! — крикнула Ива. — Он помешал тебе для того, чтобы быть первым.
Позади них, слегка наклонив голову в их сторону, сидел пожилой человек с редкой седенькой бородкой, с глубокими, как трещины на коре старого дерева, морщинами по всему лицу. Словно обращаясь к самому себе, этот человек сказал:
— В жизни всегда кто-то кому-то мешает… Так уж он устроен, наш небезгрешный мир…
Ива взяла Павла за руку, попросила:
— Уйдем. Нам здесь нечего больше делать.
— А Кирюшка? — ответил Павел. — Подождем его. Он ведь может на нас обидеться.
Кирилл подошел к ним смеющийся, гордый и, даже не пытаясь скрыть своего торжества, сказал:
— Ну, поздравляйте меня! Чего вы сидите, как в воду опущенные? Или не рады?
— Нет, почему же, — ответил Павел. — Мы рады. Ты молодец.
Ива молчала. Павлу даже показалось, что она как-то сникла, будто ей стало нехорошо. Кирилл это тоже заметил и спросил:
— А ты, Ива? Разве я виноват, что Пашке так крупно не повезло? Чего ж ты на меня злишься?
И опять Ива промолчала. Ни одного слова, даже не взглянула на Кирилла. Только крепко уцепилась за руку Павла и не отпускала ее, точно боясь, что Павел может встать и уйти, оставив ее одну.
— Ну и ладно! — зло бросил Кирилл. — Идем, Пашка, пускай она тут сидит, хоть до самой ночи. Она, может, еще и слезы лить начнет, а мы будем как няньки… Интересное кино получается.
Павел неприязненно посмотрел на Кирилла и жестко проговорил:
— Перестань! И не заносись так высоко, понял? Тоже мне, тореадор!
