— Объясню и вправлю, — легко соглашается она, — но вы ответьте мне раньше, почему вы не женились? Всего вы как будто добились: получили степень кандидата наук, написали ряд интересных работ, готовите докторскую диссертацию…
Вопрос неприятно удивляет Злочевского, не такого ответа он ждал. Евгения Михайловна отделалась шуткой, но почему вдруг? Ей не понравились его рассуждения? Неужели причуды Семена Семеновича ей более по душе?
— Вы со мной не согласны? — обиженно спрашивает он. — Напрасно вы уклонились от ответа и завели речь обо мне.
Она обменивается многозначительным взглядом с Лозовским и, словно семейные обстоятельства Злочевского серьезно ее занимают, деловым тоном говорит:
— Я обещала исполнить вашу просьбу, отвечайте и на мой вопрос.
Он делает нетерпеливое движение и, недовольный, усмехается:
— Не женился я, Евгения Михайловна, потому что сваты у нас вывелись, а на свой вкус я не полагаюсь.
Лозовский, который внимательно следил за беседой своих спутников, при последних словах рассмеялся.
— Тебе, оказывается, весело, — с неожиданно прорвавшимся раздражением отозвался Злочевский, — а я думал, что суд и обвинительное заключение тебя отрезвили. Ведь после этой истории кое-кому придется место главного врача уступить другому.
На это последовала горестная усмешка и ответ, исполненный покорности судьбе:
— Из двух страданий, возникших одновременно, учит Гиппократ, сильное оттесняет более слабое… Что значит это маленькое событие в сравнении с приговором, который ждет меня?
Валентин Петрович недовольно фыркнул, взглядом пригласил Евгению Михайловну еще раз убедиться, как безнадежно испорчен их друг и как прав он, Злочевский, в своих строгих, но справедливых упреках.
У автобусной остановки Валентин Петрович объявил, что вынужден вернуться в клинику, его ждут там неотложные дела. Пожимая руку Лозовскому, он не отказал себе в удовольствии вновь повторить:
— Ардалион Петрович — светлая личность, пора это понять.
— Светлая, не спорю, — охотно уступил ему Лозовский, — такие люди подобны звездам — свет их доходит к нам через века… Если не мы, наши потомки увидят его…
Некоторое время Семен Семенович и Евгения Михайловна шли молча, она — медленным ровным шагом человека уравновешенного, одинаково не расположенного к натурам безудержным и далеким от суровой земли. Он двигался то медленно, то торопливо, так же неровно, как текли его мысли, и одно настроение сменяло другое.
Они находились в юго-западной части столицы — новом пригороде ее, столь непохожем на Москву. За несколькими улицами, по ту сторону реки, лежал древний город, огороженный стенами, изрезанный улицами и переулками, стекающимися к площадям или теряющимися в глухих тупиках. Город с великими и малыми строениями, — что ни дом, то причуда хозяина, свой фасад, на другой не похожий, мезонин или чердак собственного зодчества. Тут, на юго-западе, — иной век, иное искусство. Дома точно близнецы, не различишь: от цоколя до крыши одинаковы. И фасадами, и облицовкой, и проемами окон, и балконами — на один манер. Улицы и дома по ранжиру — не заблудишься; от края до края мостовой — ширь и благодать, нет ни улочек, ни тупиков, нечему зато и глазу порадоваться.
