— Ты снова уходишь? — спросил Том в январе сорок третьего.
— Да. Я должен, — отец положил руку ему на плечо. — Еще ничто не кончено, и любой пилот на счету. Представляешь, какой был переполох, когда я объявился живым и вполне годным к службе?
— Еще бы, — самодовольно ответил тот, — тебя же не абы кто латал, а я! Кстати, я иду с тобой.
— Ты что, рехнулся? — после паузы выговорил Риддл-старший.
— Ни капли. Я совершеннолетний, так что сам могу решать за себя.
— Это для волшебников ты совершеннолетний, а для обычных людей…
— Папа, ты думаешь, так сложно исправить пару цифр в документах? Это даже магглы проделывают на раз-два! А твои сослуживцы… ты им говорил, что у тебя есть сын? И сколько ему лет?
— Упоминал только, что ты учишься в колледже.
— Ну вот, дел-то, — пожал плечами Том. — Я же выгляжу старше своих лет, все говорят. Папа, я в пилоты не рвусь, полеты — это немного не моё. Я пойду санитаром в госпиталь, там я точно пригожусь, а мне пригодится опыт. И не спорь!
— Иначе сбежишь?
— Конечно.
— А если я тебя заставлю поклясться остаться дома?
— Не послушаюсь, — спокойно ответил Том. — Повторяю, я уже всё решил. Скажи только, что с собой брать, да аппарируем. Что время терять?
— Что сделаем? — не понял Риддл-старший.
— Переместимся, куда надо, — пояснил тот. — Я же волшебник. Совершеннолетний. И разрешение на аппарацию я получил, хотя пришлось воспользоваться… хм… нетрадиционными методами убеждения.
— Гм… удобно, конечно, только не забывай, что мне отмечаться нужно, — невольно улыбнулся отец. — Я на службе, как-никак.
— Точно… — хлопнул себя по лбу Том. — Ну и все равно, нечего время тянуть! Что собирать-то, скажешь? Свои зелья я уже упаковал.
Риддл-старший вспомнил батареи бутылей и флаконов, горы неведомых странных ингредиентов и подумал, что чемоданы с расширением пространства — исключительно полезное изобретение!
* * *
В военно-полевом госпитале Тома Риддла называли исключительно «наш волшебник». Юный санитар, еще совсем мальчишка, как-то ухитрялся оказываться там, где это было больше всего необходимо, вскоре уже ассистировал при операциях и, поговаривали, способен лечить или хотя бы снимать боль наложением рук. Так или иначе, когда он появлялся — в палате ли, в палатке, — каждый норовил зазвать его к себе и перекинуться хоть парой слов. И непременно получить лекарство или хоть кружку воды из его рук.
Врачи считали это просто приметой и самовнушением, но факт оставался фактом: пациенты Волшебника Тома в большинстве своем очень скоро шли на поправку, даже самые тяжелые. И кошмары, от которых многие просыпались по ночам с криками, им больше не снились: хватало обычно пары разговоров с Томом, чтобы избавиться от них раз и навсегда.
