Гале пришлось отступиться. Настя взгромоздилась на табуретку и, стоя под самой лампой и размахивая развернутым листом, требовала к себе всеобщего внимания:
— Тише! Тише, девчонки, докладчик приехал!
А когда все приготовились слушать ее, она сперва прочихалась, прокашлялась, утерла рукавом губы, точно мужик после выпитой чарки, потом с необыкновенно важным лицом, с откинутой назад головой, принялась за чтение…
Но даже заголовка передовой статьи не разобрала никак.
— Ой, Галка! — всплеснула она руками, обернувшись к Митрофановой. — Все позабыла, пустая моя голова! Одни крючки да петельки вижу, а что к чему… Читай сама, дурочка-снегурочка, сорока-почтальон!
Громко рассмеялись, а Галя, чуть обидевшись на новую выдумку ее, с упреком сказала:
— Циркачка. Комедиянить гораздая, а не понимаешь того, что тут дело важное и одинаково всех касается.
— Ну-у?!.
— Вот тебе и ну. Мешаешь только.
Горохова уселась на ближнюю к ней постель и уже спокойно, без шутовства, призналась:
— Ну, ладно. Так и запишем: «Поставить Гороховой на строгий вид и привлечь к ответности за буйный нрав и суматоху в правилах распорядка…» Я — кончила!
Олейникова принесла им свежие газеты.
— Маруся, — поднялась Настя Горохова, — читай давай. Галка нашла чего-то, а нам не сказывает, тихоня!..
Мария начала читать:
«…В десяти километрах от города, близ древнего сельца Медведева и рядом с деревней Ключихой на берегу реки началось строительство завода-гиганта. Ежегодно с его конвейера будет сходить сто сорок тысяч автомобилей. В одни сутки — пятьсот! Каждые три минуты — одна машина!
Прямые широкие улицы, проспекты пересекут это безмерное пространство, занятое сейчас болотами, лесами, мочажиной, кустарниками и полями, над которыми из века в век владычествовала тишина.
На этой глухой, нетронутой равнине, расхлестнувшейся на многие версты, и суждено возникнуть новому заводу.
На площадку строительства начали стекаться люди в середине апреля месяца. Первыми пришли лукояновские грабари, за ними пришагали ветлужские лесорубы с топорами и пилами, вологодские землекопы, каменщики из Ярославля и Костромы. А потом, когда совершился великий почин, уже отовсюду шли и ехали сюда люди самых разнообразных профессий.
Теперь там рубят лес, сводят на нет кустарники, в низинах роют канавы, чтобы осушить болотистую землю, расчищают площадь для цехов, для города и поселков…».
Газета пошла по рукам, — грузчицы словно не доверяли Олейниковой и сами хотели увидеть собственными глазами… А там и картинки случились на этот раз, и каждая могла увидеть лесорубов и грабарей на работе; вот костромские землекопы копают глубокую канаву; на одном из фото изображен дощатый барак, подле него две женщины у костра варят обед, — котелок висит на козлах и вьется под ним бледный дымок…
