Чуть приподнявшись, девушка кивает головой и снова продолжает читать.
— А вы уже як дома расположились, — еле переступив порог, обращается к ней Павел Федорович.
— Я дома, — холодно отвечает девушка.
— Вы дочь хозяйки? — спрашиваю я.
— Нет, сестра, — бросает она, не отрываясь от книги.
Ева подбегает к ней, порывисто обнимает и, ласково гладя ее волосы, говорит:
— Да тут все свои. Не скрытничай, хитрунья моя… Знакомьтесь, товарищи: Муся Гутарева, учительница из Смилижа.
Девушка, сдвинув брови, удивленно смотрит на хозяйку. Таня растерянно переводит глаза с Евы на девушку и, не раздеваясь, садится на лавку у самого порога.
— Располагайтесь, товарищи, — приглашает хозяйка. — Сейчас обедать будем.
Она суетится у печи и спрашивает:
— Вы, слышала, к фронту пробираетесь?
— К фронту, — отвечает Пашкевич. — Не знаете, где сейчас фронт?
— На прошлой неделе немцы взяли Вязьму и Одессу.
— Что это — фашистская листовка? — спрашивает Пашкевич, очевидно, удивленный и этим уверенным тоном, и этой осведомленностью.
— Нет, зачем фашистская. Наша сводка.
— Наша? Откуда?
— Люди проходящие сказали.
— Какие люди?
— А кто их знает… Я не спрашивала, они не говорили.
Хозяйка выходит в сени. Мы невольно переглядываемся.
— Понял, комиссар? — взволнованно шепчет Рева. — Партизанский приемник работает, не иначе…
Учительница сидит на лежанке. Она делает вид, что ей безразличен наш разговор, что она увлечена книгой, но время от времени вскидывает ресницы и быстро оглядывает нас.
— Куда путь держите, гражданочка? — спрашивает учительницу Рева.
— В Хутор Михайловский.
— Там у вас тоже знакомые? — вмешивается Пашкевич.
— Нет, дела, — уклончиво отвечает она.
— Какие дела, если не секрет?
— Разные.
Таня, сидевшая у порога, начинает раздеваться.
Она все еще не успокоилась: пальцы ее не слушаются, когда она расстегивает пуговицы. Пытается повесить пальто на вешалку, но пальто падает, и из кармана высыпаются какие-то бумажки и фотографии. Она наклоняется поднять их. Чапов предупредительно бросается на помощь.
— Это кто? — спрашивает он, внимательно рассматривая одну из фотографий.
— Брат мой, — застеснявшись, отвечает Таня.
— А ну-ка, побачим, якой брат у Татьяны. — Рева берет карточку, смотрит на нее и, улыбаясь, протягивает мне. — Дивись, комиссар.
На фотографии Никитские ворота в Москве. Высокий юноша стоит у высеченного из камня Тимирязева, закутанного в докторскую мантию. Под фотографией подпись:
«Смотри, Татьянка: даже Климентий Аркадьевич и тот тоскует без тебя. Ждем оба — Тимирязев и твой Иван Смирнов».
