Расстались мы почти друзьями. Я получил всё, что хотел, а старый шофёр никогда и не вспомнит о маленьком происшествии, случившимся с ним у портовых ворот. В его голове сейчас играет музыка, с великолепными словами, услышанными мной совсем недавно по радио, в квартире Вахида: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». А про человека, требующего минуту назад его документы, он уже и забыл. Навсегда.
Пора и мне ехать. Время уже позднее, а надо успеть в дежурный гастроном. Вахид сказал, что он до одиннадцати работает, как бы не опоздать. Иначе утром огребу по полной. Этот оглоед, когда голодный, даже меня иногда пугает.
Утром, за завтраком, доложил подельнику о своих изысканиях. Он, в свою очередь, отчитался о ходе работ по тайнику. Остались работой друг друга довольны. Ещё бы. У меня пол дела сделано. Теперь я знаю по каким пропускам можно беспрепятственно попасть на территорию порта. Осталось выяснить, с помощью какой бумажки покидают его. Объяснения Вахида меня не устроили. Слова типа: «Тут такая полоса» или «Примерно здесь вот, такусенький штамп» хороши для написания детективного романа. Мне же требуется филигранная точность, рисовать пропуска буду сам. А поскольку мои таланты, в деле воспроизводства бланков, пока тайна за множеством печатей, нужно хотя бы внешний вид требуемых бумаг изучить наглядно.
— Осталось ещё немного подшаманить и всё, можем приступать. Даже с собаками мою захоронку никто не отыщет — хвалился напарник своими достижениями, а заодно и интересовался моим мнением: — И самое то интересное, в этом деле, знаешь что?
— Что? — с чувством произнёс я в ответ.
— Всё же на глазах было и ни одна сволочь не придумала такой ход. Я, можно сказать, первооткрыватель нового метода перевозки запрещённых грузов. Приятно всё таки ощущать себя изобретателем. Эх, не послушал отца. Сейчас бы давно с орденами на груди ходил. А с другой стороны, чего они там у себя на вышке видят?
— Никогда не сожалей о том, чего уже не вернёшь — выдал я фразу, снова взбудораживавшую мой затуманенный мозг и подумав ещё, добавил: — Лучше синица в руках, чем журавль в небе.
— Ты думаешь? — после долгого молчания, спросил Вахид.
— Нет, я не думаю. Я уверен. Мудрые слова оттого так и называются, потому что их мудрецы говорят — глубокомысленно произнёс я, еле сдерживая смех и искоса поглядывая на, жующего любительскую колбасу, механика сухогруза.
До выхода в море Вахиду оставалась всего неделя, но мы решили не откладывать процесс нашего обогащения в долгий ящик и провести испытания, лишь приобретающей свои очертания, хитроумной схемы, уже в этот раз.
