— Простите, — пробормотал озадаченно Наумов, вспомнив, что он все-таки знаток сказок, — а как же «игла — в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце, заяц — в сундуке, сундук — на дубе»? Откуда сундук и заяц? И как все это на дуб попало?
— Сам не перестаю удивляться!
Кощей от расстройства чувств налег на бутерброды.
Помолчав сострадающе, Иван Иванович решился спросить:
— И что же вы намерены предпринять теперь?
— Попытаюсь изменить прошлое из будущего. Пусть средневековье, главное — жить спокойно!
— Интересно! — Наумов придвинулся поближе.
— Меня смущает история про Царевну-лягушку. Ведь там Иван-царевич все-таки отыскал злополучный сундук, то бишь сейф, и уничтожил колбу. Сдается мне, что этот Иван-царевич — вы.
Иван Иванович изумленно уставился на алхимика.
— Да-да. Вы! Это очень просто. В моих многочисленных превращениях я не терял времени даром и создал новый эликсир. — Кощей достал из кармана бутылку из-под кефира и огромную иглу-цыганку. — Действует он только на тех, кто верит в мое существование. Как только я дотронусь концом иглы до жидкости в бутылке, вы окажетесь в прошлом — годика этак через два-три после моего неосторожного эксперимента. Вы человек современный, так что, думаю, отличить колбу от яйца сможете. Как вы будете ее разыскивать, меня не касается, но найти ее вы обязаны.
— А как же я вернусь обратно? — дрожащим голосом спросил Иван Иванович. — Нет, я решительно отказываюсь.
— А вас и не спрашивают. В прошлое вы отправитесь, а возвратитесь, сами понимаете, не раньше, чем я отсюда исчезну.
От былой мягкости гостя не осталось и следа. Лицо его побледнело и заострилось, глаза сверкали зеленым светом, голос стал ледяным и властным.
Наумов был на грани обморока.
— Но почему именно я? — тоненьким голоском спросил он.
— Потому, что вы единственный, кто верит в мое существование, а существую я лишь для тех, кто в меня верит. И эликсир времени действует только на тех, кто не сомневается в его действенности.
— Но я в вас не верю! — закричал Иван Иванович. — Вы — мистификатор! Чем докажете, что вы — не сон?!
— Нет ничего проще, — спокойствие Кощея ужасало. — Смотрите!
Бессмертный повернулся к Гоше, щелкнул пальцами, и попугай на глазах превратился в жирного павлина, едва поместившегося в тесной клетке. Наумов был обречен.
— Успокойтесь, Иван Иванович. Мы — союзники, мы нужны друг другу. Верой своей вы сами выбрали себе путь, — проговорил Кощей и вдруг исчез. Пропал, как и сидел, с бутылкой из-под кефира в одной руке и бутербродом в другой. И было неясно, то ли там, в далеком прошлом, разбилась колба, то ли он опять покинул будущее.
