Живой обелиск | страница 56
«Молодец, Хангоев! Всю округу покорил ногами!» — надрывался кто-то.
«Давай, давай, Иба!» — вторил ему другой голос.
«Сегодня круг принадлежит мне! И даже Уастырджи не поможет тому, кто посмеет войти в него! Арс-тох, Арс-тох!» — азартно выкрикивал Хангоев.
Сквозь гам и грохот прорезался еще чей-то возглас:
«Где Габо? Пусть выйдет и померится с Ибой силой, если не трус!»
«Габо болеет! Иначе разве абрек так бы разошелся!» — съязвил кто-то.
«Болеет?! Уж не трясучкой ли?!» — засмеялись друзья Хангоева.
А твой отец, ма хур, и не помышлял мериться силами с абреком, хотя стоял невдалеке, — сказал дядя Иорам.
Я посмотрел на него с удивлением: неужели отец испугался? Иорам горько вздохнул.
— В нашем ущелье не было силача, который бы смог положить Габо на лопатки.
— Чего же он тогда ждал?
— Хангоев и твой отец давно знали друг друга, и на праздник абрек пришел не ради пляски. Он искал повода для драки, а Габо был болен, он хотел вернуться домой, но не мог оставить на празднике своего друга Арчила одного. На площадку, где кружился абрек, выскочил сын Хитора, Цуг. Он очень походил на отца. Их почти нельзя было различить: скрещенные над переносицей мохнатые брови, плоский лоб, глубоко врезанные глаза, острый, как шило, нос и тонкие сизые губы. Цуг кичился богатством отца, а когда беднякам в долг давал хлеб, про каждое зернышко помнил.
Так вот… Абреки примолкли, а Иба танцевал, точно не замечал сына Хитора.
«Эй, довольно!» — рявкнул Цуг.
«Вах, Цугоджан, это ты? Разве я тебя вызывал на круг?» — наконец-то заметил его Хангоев.
«Я тебе покажу, как бахвалиться в нашем ущелье!»
«Если бы ты вместо языка удаль показал!..» — съязвил Хангоев.
«Перестань пускать пыль в глаза!» — Цуг схватил абрека за руку, но тот отскочил как пружина и снова в танце встал перед ним на носки.
«Отдохни-ка лучше, а я пока потанцую. Может, у тебя силы прибавится», — захохотал абрек.
«Ну, берегись!» — кинулся на него позеленевший от злости Цуг. Противники сцепились под оглушительный треск барабана. Хангоев в мгновение ока оторвал Цуга от земли, и тот, описав ногами круг в воздухе, плашмя рухнул возле абрека.
Зрители не успели ахнуть, как Цуг очутился под тяжелой тушей своего противника.
Смешались крики, свист, смех, рев. Цуг, красный и униженный, стоял в стороне, постанывая и скрежеща зубами.
«Молодец, Иба!»
«Выволоки этого помятого танцора и надуй его заново!» — выкрикивали зрители, стараясь перещеголять друг друга в остротах и насмешках.