Оставшись один, Пронякин задумался. И в самом деле — стоило ли ему соглашаться на новую должность? На память пришли слова: «Человек достигает высшего расцвета тогда, когда любит свое дело».
Внезапно затрещал телефон. Пронякин бросил окурок в пепельницу, взял трубку:
— Слушаю, майор Пронякин.
— Саша, ну, как дождик? — послышался громкий голос.
— Шумит, — ответил Александр Иванович и на миг представил себе начальника политотдела — невысокого, подвижного, с сократовским лбом, с его словно искрящимися глазами.
— Скоро успокоится. Мне в окно виден голубой кусочек неба, — кричал подполковник Яковенко.
— Спасибо, что позвонили. Что-то загрустил я, — признался майор.
— Грусти, но не забывай, что завтра в три часа речь держишь.
Пронякин покосился на листы бумаги, исписанные размашистым почерком, испещренные разноцветными стрелками, и ответил:
— Помню.
— Все продумал? — спросил подполковник. — Смотри, гости солидные ожидаются! — И в трубке умолкло.
Начальник политотдела Яковенко был давним знакомым майора. Он относился к нему с отцовской заботой и гордился, что о роте Пронякина слава пошла на весь округ. Подполковник любил боевой дух и задор. Казалось, он затевает любое дело с тем, чтобы разбудить энергию людей.
Три месяца назад он превратил командира роты Пронякина в инструктора политотдела. Был искренне уверен, что новое назначение майор примет с благодарностью, и удивился, когда услышал слова:
— Непривычное это для меня дело. Боюсь, что не справлюсь.
— В полку был передовиком, будешь передовиком и в политотделе, — похлопал Яков Ильич майора по плечу.
И вот Пронякин тянет, сил не жалеет. Такая уж у него натура: взялся за дело — отдавай ему все силы.
Майор вздрогнул от настойчивого звонка телефона.
— Алло, Саша, ты совесть имеешь? — услышал он голос жены.
— Бегу, Верочка! Как там Витька?
— Ожидает тебя.
Александр Иванович заторопился: «Черт возьми, надо же забыть о собственном дне рождения».
Дождь за окном затихал, но Пронякин прихватил на всякий случай плащ-накидку. Стукнул дверью, повернул два раза ключ в замке и побежал по ступенькам лестницы.
На пороге остановился, вдохнул полной грудью свежий воздух. Прислушался. В штабе раздался голос ефрейтора, который сидел у телефона и принимал телеграммы. Майору почудилось, что ефрейтор назвал его имя. Он вернулся:
— Вы ко мне?
Ефрейтор почему-то смутился, отвел в сторону глаза:
— Связь проверил, товарищ майор.
Пронякин вышел. В вечерней теплыни пахло цветами, молодой зеленью. После дождя все кругом было умытым, глубоко дышало. Где-то за военным городком равномерно стучал движок. Александр Иванович зашагал по асфальту, усеянному бликами от электрических лампочек.
